Страна : Германия
Юлия Ольшевская-Хатценбёллер — известная российско-немецкая поэтесса, писательница, дипломированный искусствовед, доктор философии (Dr.A.). Родилась в России (Новосибирск), где получила два высших образования: окончила Новосибирский педагогический университет и Новосибирскую государственную консерваторию (академию) им. М. И. Глинки. В течение шести с половиной лет (2007 — 2013) занималась научной работой (проходила стажировку) в Heidelberg Uni. Кандидат искусствоведения (успешная защита диссертации «Творческая личность в контексте музыкально-синтетических тенденций Серебряного века» состоялась в 2011г.) 3. Юлия Ольшевская-Хатценбёллер — автор пяти поэтических сборников, изданных в России и Германии («Цвет моря»), 2000, «Post Scriptum“, 2003, Санкт-Петербург, «Пролог», лучшая подборка стихотворений (сборник победителей международного конкурса «Форум» Москва-Липки, 2005, номинация — поэзия), «День в Лиссабоне», «Летний сад», 2008, «Ars Musica», STELLA-Verlag, Germany, 2019. Последние годы выдались очень успешными и значимыми для поэтического становления автора: Книги Юлии Ольшевской-Хатценбёллер неоднократно становились победителями международных творческих конкурсов, включая финал OEBF в 2019 году в Брюсселе и победу в международной секции Е в номинации «Поэзия» на международном конкурсе «STABIA IN VERSI» в июне 2020 года в Неаполе (Италия). Множество стихотворений публиковалось в международной прессе (литературный альманах «Новый Ренессанс», «Золотая коллекция XXI век», интернет-портал «МУЗЕЕМАНИЯ», «ТОЧКА ЗРЕНИЯ» etc.)
Country : Germany
My name is Yulia Olshevskaya, I am а poet and а singer. I have graduated from Novosibirsk State Conservatory (vokal faculties, post-graduate studies). 2008- 2012 I have studied in Heidelberg University (seminars in philological and philosophical faculties) and Mannheim conservatory (vokal). The theme of my dissertation is connected with problems of Synthesis of Arts in Russian musical Culture of the end of 19. — beginning of 20. Century. 2005-2019 – I have publisched grate many works about music, philosophy and literature and 4 books: „Prolog“,VAGRIUS Moskow; „Post Scriptum“ „Schandal-Visson“ Sankt-Peterburg; „One day in Lisbon“ “Letnyi Sad“ („Sommer Garden“) One of the most important ideas of Symbolism is a central idea of Grand Art — intellectual, philosophical and artistic synthesis. The main thesis of my essay “Music as a center of Arts of Silver Age” supports a “conception of the dialogue and synthesis” — dialogue between music, philosophy and literature. The most important names are Andrey Bely, Vjacheslav Ivanov, Alexander Skryabin, Igor Stravinskij. My work is also about connection between music and different musical forms in literature and painting of Symbolism and Avant-garde. (for example, musical poetry of the beginning of 20th century of A. Bely, musical painting of Churlenis, Borisov-Musatov, Kandinskij). Music was a symbol of Spirit, symbol of Civilization for grate many composers – like Stravinskij, Skryabin, and poets like Valeri Brusov, Andrej Belyj, Alexander Blok. With few exceptions, the major Symbolists studied and worked abroad (in Germany, Italien and France), translated extensively, enriching Russia with wide variety of linguistic and cultural traditions. They devoted critical and philosophical essays to foreign writers and artists. Through journals – like “Mir Iskusstva”, “Musaget”, “Apollo” , regular meetings and public lectures they educated each other as well as the larger intellectual community. They communicated very active and acquainting themselves with other countries’ cultural history – history of Old Greek and Roman Cultures, Culture of the Middle Ages and Renassaince. In a retrospective essay “The Emblematic of Meaning” (1909) Andrei Bely emphasized the way that Russian Symbolism affirmed, broadened, and even justified previous movements – Romanticism, Classicism and Realism. In a hole, the Symbolists school justified all three trends as different expressions of a single creativity. At the same time, we can say about very intensive influence of Russian art — Music, Painting and Literature for European Art. For ex. Ballet Russes in Paris, Russian Opera and Ballet (S. Djagilev, I. Sravinskiy, A. Skryabin). During my studies I have made many reports in different conferences and seminars, and have published articles in musical journals such as “Problems of Musical Science” and so on. «Transensus» of F. M. Dostoevskij and idea of Dialogue of W. Ivanov in context of Culture of Silver Age Heidelberg University, (Hauptseminar Die Rezeption der russischen Klassiker in der deutschen Literatur Dr. Prof. Urs Heftrich). 2009. „Ideological Construction“ of “polyphonic” roman „Brother Karamazov“ of F. Dostojewskij. Heidelberg Universitity, (Hauptseminar Ausgewählte Texte. Das Wort im Roman von Mikhail Bachtin Dr. Prof. König), 2009. Degree: Doctor of Arts.
Отрывок из романа “Музей (Двойная жизнь Каролины) “
Итак, наконец-то — Париж!!! Легендарный и вечный город, насчитывающий не одну сотню лет, перечисление культурных сокровищ которого могло бы занять не один день — если бы кому-то пришло в голову это сделать!
Париж! Париж! Париж! Город-дымка, город-праздник, который всегда с тобой, город-мечта! Здесь, как в чудесном фильме Вуди Аллена «Полночь в Париже», так и грезится какая-нибудь фантастическая встреча — с брутальным парижским дикарем Полем Гогеном или Ренуаром, певцом женственности, с отважным американцем Хэмингуэем, по-детски влюбленным в этот могучий город, или Эдит Пиаф — маленьким черным «воробушком», без устали скачущим и поющим на пыльных мостовых Парижа…
Как же все таки здорово, что Дэн сдержал свое слово и привез меня сюда, чтобы вместе (я — в первый раз, а он — уже в третий) открыть для себя Красоту: мистическую — «античную» улыбку Джоконды, которая давно существует отдельно от ее прекрасной обладательницы; богемное очарование Монмартра с его фиалками и звездами; Дом с розами, брошенными рукой русской поэтессы — тоже Анны — в окно художника, ее любившего и оставившего — росчерком в Вечности! — несколько ее графических изображений в стиле «nu», которыми она так гордилась…
Да что там, я бы тоже гордилась! Эх, Fortunato — юный венецианец, рисующий свой город и любящий Венецию больше всего на свете… Быть может, я сделала когда-то ошибку, отвергнув твои чувства? Осталась бы в истории, как Ахматова — в знаменитых графических портретах влюбленного в нее Модильяни. Ведь мастер всегда способен увидеть в своей женщине нечто особенное, и примеров тому — тьма. Надя и Фернан Леже, Ольга Хохлова и Пикассо, Эльза Триоле и Луи Арагон, Лили Брик и Маяковский.
Впрочем, боюсь, что конкурировать с вечно юной и прекрасной Венецией мне было бы не под силу.
…Пробежав по утренней, блестящей от дождей, улице от гостиницы до метро, мы успели схватить пару стаканчиков кофе с круассанами в каком-то небольшом, по-парижски уютном кафе — было довольно прохладно, и горячий кофе был кстати, особенно для моего певческого горла. А петь мне действительно хотелось! Широкие улицы города, о котором я столько слышала и где годами мечтала побывать, переходящие в перекрестки, подобные огромным распустившимся графическим соцветиям, окутанным утренней дымкой — лежали под ногами, и мы плыли по-над ними, едва касаясь подошвами грифельно-серых лепестков и тычинок. Ну, как тут не процитировать волошинское: «Париж еще в утренней дымке/Как собранный на ночь цветок/ А мы здесь уже невидимки/Сейчас мы летим на Восток!»…
Конечно, вслед за богемным гуру Коктебеля 20-х Максом Волошиным я вряд ли смогу бросить небрежно, что Париж мне знаком с детства, однако… Почему бы и нет, хотя бы и в виртуале?
Ведь я столько читала об истории Франции, влюбившись в героев Александра Дюма и Жюля Верна, что как будто бы уже сто раз побывала и в Sacré-Cœur de Montmartre, любуясь солнечными лучами, высветившими мозаику Мерсона «Благоговение Франции перед Сердцем Господним», как будто бы уже пробежала по улице Голубятни, где жил Д’Артаньян, и словно бы коснулась шлейфом серебристо-серого бального платья ступенек в очаровательном Версале!..
Нет, конечно же, сегодня, во время первой парижской прогулки с Дэном на мне не было длинного платья — напротив, платье было коротким и элегантным: черным, с небольшой вставкой «под леопарда», декорированным черной кожаной розой. Пальто тоже было черным — парижане любят этот цвет — кашемировым, с красивым поясом-бантом. Только балетки, которые я купила специально для Парижа — были темно-синими.
Бежевая пашмина, бежевая сумка — таков был мой наряд в этот день.
И еще очень много черного кружева, которое, наверное, в тот день смог бы оценить по достоинству лишь Дэн, будь он Модильяни…
…С Еленой Александровной мы познакомились во время работы всемирного конгресса славистов в Москве, она была со мной очень мила, мы много разговаривали с ней в перерывах между лекциями и докладами, я подарила ей свою книжку, она пригласила меня в Париж, в гости. Помню несколько ее «мо»: «Главное — не нужно врать! Но говорить можно не все. Не всю правду!». Помню и до сих пор, стараюсь следовать.
Случилось и некое предсказание мне лично. Елена Александровна очень внимательно и с мудрой улыбкою оглядела меня и произнесла: «…У тебя есть еще один недостаток. Ты красивая девка — и заткнись, и не возражай! — поэтому тебя всю жизнь будут окружать люди…» — она на мгновение задумалась, подыскивая нужное слово, и у меня в голове мелькнуло «Сейчас скажет, не лучшего качества». И буквально в ту же секунду она произносит, заканчивая свою предыдущую фразу «…недоброкачественные!»
Я так удивилась этому совпадению, что осмелилась спросить почтенную литературную гранд-даму: «Елена Александровна, Вы что, умеете читать мысли? Ведь я именно об этом слове тоже сейчас подумала?». Она загадочно усмехнулась, ничего не ответив, но, думаю, ей было приятно это услышать от меня. Право, кто же не хочет почувствовать себя хоть на секунду провидцем, пифией?.. А, может быть, она и была провидицей?
Итак, на следующий день мы с Дэном созвонились с Еленой Александровной, и, помахав в знак приветствия творению великого Эйфеля, рванули в одно из самых известных парижских предместий.
Облака разогнать не удалось: мы с Дэном опоздали, конечно, ужасно, заблудившись в переулках этого милого местечка, да еще хмурый ноябрьский дождь смыл с улиц всех немногочисленных прохожих — спросить дорогу было решительно не у кого. Наконец верное направление нам указал добрый самаритянин — некий одинокий велосипедист в желтом плаще с капюшоном — подробно и с любезной улыбкой истинного француза рассказав, как добраться по заветному адресу.
Дождь хлынул, как будто разверзлись все хляби небесные. Мы пробежали небольшой и до крайности запущенный садик — думаю, ни ее вечно занятому сыну, живущему со своей семьей в Париже, ни самой Елене заниматься им было не под силу и некогда — и вот, наконец, дом Елены!
Дошли, позвонили, влетели — мокрые, трясущиеся от холода и извиняющиеся. Ответом было Еленино непреклонное и насмешливое, со скрещенными на груди руками — «Не забудем, не простим!». Мы с Дэном на секунду испуганно замолкли, затем все рассмеялись и, сопровождаемые служанкой, проследовали в гостиную.
В гостиной на полную громкость был включен телевизор, находящийся где-то под потолком, шла одна из русских телепрограмм с участием Никиты Михалкова. На столе лежал порядком истрепанный путеводитель с фотографиями родного города Елены — Витебска, и вспомнятся же такие мелочи!
…Неярко освещенная комната, где когда-то стоял печатный станок, за которым работала и набирала книги Елена. Старинные книги. Две из них ныне стоят у меня на полке в гостиной. Альманах «Синтаксис», подаренный Еленой Александровной, уникальный, драгоценный, но не подписанный ею экземпляр. Тридцать седьмой, последний в серии. Еще вручила на прощание увесистый темно-вишнёвый томик раритетного «Письмовника», содержащий образцы писем русских императоров и аристократов, поэтому, слава Создателю, как составлять письма монаршим особам, я теперь в курсе!
Очень пожилая дама в оригинальном тёмном платье марокканского покроя — всё-таки Франция! — любезно и внимательно смотрит на нас, рассказывает о семье, о литературном пути мужа, об истории создания альманаха «Синтаксис».
— Мужа ведь не сразу начали здесь печатать. Ему было очень непросто, и мне хотелось ему помочь. И вот однажды я зашла в типографию и увидела там мужика в галошах на босу ногу, который работал на станке, набирая какую-то книгу.
Мы с Дэном засмеялись.
— Да, представьте себе! Я подумала — если уж этот мужик, в галошах на босу ногу, может печатать книги, то неужели же я, человек с высшим образованием, не смогу?
И Вы решились?
- -Да. Я стала печатать альманах, вначале было трудно, первые экземпляры пришлось раздать по друзьям и друзьям друзей. Вот здесь, — Елена протянула руку, указав на одну из книжных полок — все номера «Синтаксиса».
- -Как интересно, Елена Александровна, какие же авторы здесь собраны!
- -Берите, это вам — мой подарок, – она протянула мне небольшой изящный светло-бежевый томик.
- -Елена Александровна, простите, свою книгу в ответ Вам не дарю, знаю, что стихи современных поэтов Вы не читаете.
- -Ах, Вы и это знаете, хорошо! — Она была уже немного уставшей, говорила с нами тихо, на прощание слегка улыбнулась нам с Дэном.
…Мы, сопровождаемые прислугой, вышли. Было уже очень темно, но таинственные и освеженные дождем улицы Fontenay-aux-Roses были щедро освещены фонарями медвяно-апельсинового цвета. По-прежнему было пустынно, и уже ничто не отвлекало нас с Дэном, как-то разом погрустневших и замолчавших, от размышлений о Елене, с удивительной судьбой которой только что, почти мистическим образом пересеклась наша жизнь. И встретимся ли мы еще когда-нибудь, Бог весть!
Итак, выходные окончены — гостиница, кафе, еще раз кафе, поезд. Домой!
Прощайте, великая женщина, прощай, Fontenay-aux-Roses, прощай, Париж!
Что же это за сила, которая позволяла сказать ей «Я своего мужа не держу, забирайте!» в ответ на скандал, устроенный Светланой Аллилуевой, дочерью Сталина, которая была влюблена в мужа Елены в молодости.
- -Я своего мужа не держу, забирай! – холодно, дерзко, независимо, глядя в глаза столь же дерзкой и всесильной инфанте, которая, по всей видимости, считала, что ей, по праву рождения, принадлежит весь мир и его окрестности.
- -Я своего мужа не держу, забирай! Если сможешь…
Елена Александровна, Вы — великая. Вы — одна из той, ушедшей, эпохи диктаторов и поэтов.
Я не забуду Вас и Ваши уроки жизни никогда.
Paris, Fontenay-aux-Roses – München, 2012 – 2021
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка…