БЖ

Отрывок из поэзии “Первая Соборная”

Автостоп

Здравствуй, мамка, сыра земля, Прижимаюсь к тебе кишечником
И чувствую, как скребутся во мне, как шепчут,
Перетираясь клетками эндометрия,
Все твои сыновья, на килограммы метров.

Все твои потешулечки, Ивасики- добровольцы
Чужой и недоброй воли, коленца да колокольцы;
Все, кого хоронила в зелёном-вязком:
Живые налоги миру — от душ славянских.

Здравствуй, мамка, черна железка. Выжженные купе.
В прокуренном тамбуре мозг солдата не устаёт кипеть,
Тщась опрокинуться лбом о трассу, перегоняя поезд,
Чтобы не кончилось лето: хрен по колено, дурман по пояс?

Всё, что прекрасно, не может не быть противным:
Славься, моё Отечество, ларёчки с презервативами,
Национал-танцульки под завывания Зёмины…

Здравствуйте, деды-прадеды, чернозёмы.

7 августа 2018 г.

Кофе 

Родина познаётся не на джипе с блаженным Томасом, 
Не из окна автобуса, 
Но, если станешь самим автобусом, 
И, трясясь на парноколёсных, полагая уже, что умер, 
Очнёшься — немытый нужник, бурда в одноразке — Умань. 

Родина познаётся не по грантам греко-католиков 
И не из песенок протестантов, но по кишечной колике, 
Которую вызывают ларёчные хачапури, 
По памяти, дури, русской литературе, жёлтой макулатуре. 

И главное даже не то, что страна — страшна и смешна, а то что 
У тебя воспаляются гены то ополченца, а то атошника, — 
Ибо всё — едино, как Бог — един, как лёд, что на цинке тронется, 
Как четвёртая ипостась — София — в славянской Троице. 

Родина познаётся по хоспису с беспощадными 
Дебильными попугаями в комнате для прощания. 
И вот она уже родилась, Сонька — златая, чётенькая — 
И с доверительною потливостью тычется в кадычок тебе. 

Как мало слов у неё всегда, у людоедки-пупсика. 
«Не красавица», — говорит Шевчук, говорит Шевчук, ну, и пусть себе. 
А ты верти свое колесо, смыкая конец с почином: 
От Мухосранска до Первомайска — Бог и тошнотики с капучино. 

3-4 августа 2018 г.

Серёге

Кто последний из нас перережет запястья?
Андрей Позднухов (Бледный). 

Гляди-ка, спирт меня не торкнул.
Сваргань мне чай, как дёготь, чёрный.
Я застрелю их под Егорку,
Я застрелюсь под Башлачёва.

Прошли суму, тюрьму, окопы,
Догматы, маты, перемены:
Нас победили остолопы,
Нас победили бизнесмены.

Детей войны. Героев Трои. 
Живую плоть глобальных топок.
«Мы наш, мы новый банк построим» —
Сказал нам выспренный ушлёпок.

Осталось что? Полынь и ругань.
СашБаш и Летов. С лёгким паром.
Когда стреляли мы в друг друга, 
Стрелялись мы с тобой на пару.

Двойные суициды шествий
Пешком: от бытности до быта.
Молчит во гробе Чернышевский…

І я не знаю, що робити.

23 ноября 2017 г.

Первая Соборная

Сколько любви и нежности льется из полушарий
Купола твоего, София, — изборная, нерасколотая!
Помню, моя прабабушка, тебя обвивала шалями,
Чтобы в мороз не охрипло горло внука её, царь-колокола.

Я во чреве твоём, как в ките — Иона, и пою о тебе, пою о тебе.
И захлёбывается мой голос, пламенем опалённый.
И свечка течет по моей руке — извилистая и юркая,
Как речка речи, молчаньем млечным опаивающая клены.

Клёны зелёные и кудрявые, не прилипчивые к смартфонам:
Их не сфотографируешь, не соскребёшь со дна души.
Но память моя неловкая танцует на грани фола,
Жизнь выхаркивая по капле крови распятых ландышей.

Сколько любви и нежности, беспомощной подростковости,
В каждом слове моем, невинном и виновном, повинном смерти!
На Софии — маска и кандалы. Цепями София скована,
Но нет ничего свободнее, чем звон золотой, на свете.

И я, Софиюшка, при тебе, что Иванушка — при царице:
Я — твой голос и я — твой звон, скоморох твой и твой Мессия.
Я вхожу в тебя, а навстречу мне распахиваются ресницы
На иконных лицах, писанных златом и темперою неба синего.

И столько любви и нежности, что уже ничего не надобно:
И только правда внутри горит, скорбная и нагая.
София, моя красавица, спусти своё сердце на воду,
И мы поплывём с тобой в океан,
от счастья изнемогая.

(15 оценок, среднее: 4,07 из 5)

Загрузка…