Кирим Баянов

СТРАННОЕ ДЕЛО В ТЕЩЦЕ

1

Ведьмак поднялся с постели. Вставая, задел черный чулок, висевший на елдани кровати, и разорвал его. Садясь обратно, отцепил от ноги и накинул белую льняную рубаху.

Застегивая короткую жилетку под грудью, черную и бархатную, глядел в полумрак спальни. Натянув леггенсы и сапоги, перекинул кожаный ремень ножен через плечо и застегнул на груди. Совсем привыкнув к мечу, не мог с ним расстаться.

Антрацит питала слабость ко всему великому и, что неудивительно, к полумраку. Поэтому неудивительно, что, когда он прошел в зал, его встретила там все тот же полумгла.

Он сел за стол с рассыпанным на нем лунным порошком, и надел тонкие кожаные перчатки.

Дожидаясь ее из душа, встряхнул волосы, ровно легшие на его плечи и спину. Он давно не следил за ними, и они отрасли по поясницу, но Ригвелри делала для него ванночки, красила поседевшие, и расчесывала их, как свои.

Он несильно сопротивлялся, зная, что ей это доставляет удовольствие.

В зале горело пару свечей на столе и у самой двери. Темный вязкий полумрак расползался по комнате в три раза большей их спальни. А спальня была не маленькой.

Пока он сидел, дожидаясь ужина, где-то вдалеке при выходе, совмещенном с кухней, проплыла прислуга. Но ужина так и не подали.

Антрацит в небольшом камзольчике из черного бархата, еле прикрывающем низ ее живота и в длинных по самые устья бедер бархатных чулках на черных шпильках, вошла в трапезную, ложась на стол и подпирая голову рукой, бросила в жаровню дрожащий нервом глаз. Он зашипел и задымился.

Ди вдохнул дым из жаровни, помогая себе рукой, и выпустил его вбок.

— Ями…

— Энергии выстраиваются против тебя…

— Чей это?

— Недавно казнили вора и убийцу. Досталось мне от коронера. Он соблаговолил отдать мне голову. Мне нужны были только глаза. Видеть, значит верить.

— Отлично сказано, — выправляя меч за спиной, улыбнулся он.

Она улыбнулась в ответ. Ее красная помада на пухлых губах, казалась вызывающей и дерзкой. Но на шоколадной коже, мягкой молочно-кофейной, это было не так заметно.

— Почти всегда так.

— Ты должен быть осторожней, — отодвигая жаровню с глазом, мягким, плавным движением, как кошка, привстала она на локте, и опустилась к его носу, касаясь своим его.

Он улыбнулся еще шире, чувствуя ее носик, плен и мягкую кожу.

— Ди…

— М?

— Тебе надо быть осторожней. В Тешце не любят охотников. Не любят и ведьмаков.

— Я здесь, как частное лицо, и не собираюсь охотится.

— Будем думать, — трясь своим носиком о его, промурлыкала чародейка.

— Ри…

— М?

— Зачем здесь лунный порошок?

— Я продаю его.

— Это нехорошо.

— На хорошем сейчас не заработаешь, — отстраняясь, подложила она руку под щеку, опираясь на нее. — За него неплохо платят в воровской гильдии. А готовить его так легко…

Она вновь приподнялась на локте, мурлыча и трясь о его нос своим.

— Гхе-гхем, — одернул кафтан жирный, как бочка, низенький толстяк. — Прошу прощения, господа ведьма.

Ригвелри медленно повернула голову к стоящему у стола толстяку.

— Знакомься, Ди. Войт Сойт. Его жене я продала притирку и мазь для внутреннего применения в связи сих интимной жизнью, и смею надеяться, что теперь их жизнь претерпит… изменения.

Войт прижал промежность одной рукой, пытаясь скрыть изменения.

— Так вот, госпожа ведьма. — Сойт откашлялся, держась рукой за промежность. — У меня к вам дело сугубо личного характера. Мы знаем, что у вас поселился ведьмак из Гэллоу.

— Вы можете его лицезреть, Сойт, — сказал Д.

— Само собой. Так вот, уважаемая госпожа ведьма. С недавнего времени, в городе происходят беспорядки. Говорят, воры из гильдии совсем ошалели от лунного порошка и чинят беспорядки.

— Это не я, — макая ноготь в порошок на столе, сунула себе его в рот магичка. — Вас дезинформировали.

— Может, конечно и так. Но я здесь не за этим.

Сойт покосился на кофейного цвета бедра, выглядывающие из-под ее камзольчика и неприкрытую кожу из-под непрозрачных бархатных чулок на застежках.

— Так вот, гхе-гхем, — подтянулся войт. — Разврата тут, конечно много. Ваш замок служит притоном для воров…

— Погодите, войт, — поднял палец ведьмак.

— И не только укрывает, но и торгует с ними лунным порошком.

— Погодите…

— Но даже закрывая глаза на это, я не могу сказать, что присутствие ведьмака в городе не грозит вам штрафом…

— Погодите, войт…

— Нечего годить, господин ведьмак! Я как власть Тешцы предлагаю вам остаться за тысячу марок. А потом остаться еще на один день. И каждый день вашего постоя, будут стоить госпоже ведьме тысячу марок.

Ригвелри даже и глазом не моргнула, макая мизинец в лунный порошок.

Тихо поскрипывали двери на первом этаже в распахнутом зале, где они слушали жмущего промежность войта.

Сойт снова прижал штаны, и косо глянул на него. Ведьмак сунул мизинец в пушистую горку белого порошка на столе, и выдохнул дым от папируски.

— А теперь послушайте меня, Сойт. Вы несете свое достоинство домой, и не причиняете нам беспокойства. Потому что следующими беспорядками, которые могут произойти с вашим хозяйством, могут произойти у вас дома. И я с удовольствием буду курировать их, дожидаясь здесь, в этом разврате, пока воры Тешцы не отстригут вам то, для чего ваша жена купила мазь для внутреннего применения и не напялят вам на голову фартук вашей жены. Я не злой человек, но каждый день моего постоя здесь в замке госпожи ведьмы, будет стоить вам всего сто марок, пока я буду думать, отрезать вам ваше достоинство или нет.

Сойт покраснел, раскраснелся, как помидор, стоя в открытых дверях за его спиной.

— Это угроза властям города.

— И в вашем лице, — добавил Д. — Больше того, угроза лично вам. И только до тех пор, пока вы не выложите тысячу марок за десять дней, которые я собираюсь здесь квартировать. И еще пол тысячи специально для воровской гильдии, которая тоже будет думать вместе со мной. Само собой, неофициально и лишь только когда я ей скажу. А я скажу, потому что вы позволяете себе нарушать этот рассадник разврата, в котором я живу. И думаю, что рассадник, также нетерпимо относится к вам, как вы к нему. Больше того, странно как вы свободно входите в него, зная, что можете из него не выйти.

Войт покраснел еще больше, а потом побледнел.

— Излагайте ваше дело, и выкладывайте первую сотню марок. Потом вы свободны.

— Это же… это грабеж, — промямлил войт.

— Вот и я говорю, — выдыхая дым папируски, процедил ведьмак, — никогда не надейтесь на власть, вступая в рассадник разврата. Разврат может вас привлечь, увлечь, и вы не станете прежним. Как я… только для вас, войт, сто марок. Обычная такса при выходе из замка почти двести. Соглашайтесь. Тогда я буду думать над тем, какую еще мазь вам продать, чтобы изменить вашу жизнь, сам. Не привлекая к этому гильдию.

Войт оглянулся, затравленно озираясь по сторонам, и отвязал кошель с пояса.

— Не надейтесь, что я это так оставлю, — кладя кошель на стол, процедил он. — Госпожа ведьма потворствует грабежу и насилию, пригрела в своем замке насильника и убийцу…

Ригвелри внезапно расхохоталась, тихо, пронизывающе.

— Типун вам на язык, войт. Забирайте ваши жалкие сто марок, и катитесь отсюда. Вам хорошо известно, что на меня в Тешце управы нет. Никто из крестьян на меня не поднимет руку, потому что я оплачиваю все обучение их детей. Всего города. И ни один стражник города не выступит против меня, зная, что я могу превратить их в горстку пепла. Но еще раньше всю их семью вырежут бандиты, насильники и убийцы из гильдии. Берите ваши жалкие сто марок, и считайте это задатком из той тысячи, которую вы требуете. — Ригвелри швырнула Сойту кошель. — Извольте платить себе каждый день по сто марок, за каждый день присутствия ведьмака у меня. И выметайтесь вон. Выход найдете сами.

— А дело? — приостановил войта Ди.

Войт, поймав мошну, стоял, как вкопанный.

— Кажется он парализован, — промурлыкала магичка.

— Нельзя же так, Ри.

Ведьмак встал, подходя к войту, встряхнул его, держа за шиворот. Отряхнул ему камзол, и поднял за шиворот выше.

Войт скукожился, сжался, и зажмурился, ожидая тумака, но ведьмак не собирался его давать. Войт разжмурился, глядя как Ригвелри мягко соскальзывает со стола, и подходит к нему. Глядел, как она, роясь в кармане ведьмака, достает и одевает кастет.

Войт сжался и выдохнул. Магичка засветила ему под дых. Войт скорчился, ползая по полу. Антрацит поставил свой каблучок ему на поясницу, и пнула его, отталкивая, и глядя, как он скользит по глянцевому, алебастровому паркету.

— А дело? Ри?

— Я и так знаю, что он хотел сказать, — снимая кастет и суя его ему за пазуху, сказала магичка. — Поговоришь с Полозуем. Это главарь гильдии.

— И что он мне скажет?

— Узнаешь, когда поговоришь. Не хотела тебе говорить, думая, что все обойдется. Но видимо, одним штрафом тут не светит. Вы все еще здесь, войт? — крикнула она. — Поторопитесь. Без вас решаются штрафы. А на вас весь рынок Тешцы. Обидно пропускать взятки и мзду. Но я буду милостива, и не сообщу об этом королю. Выметайтесь вон!

Войт, хрипя и кашляя, поднялся, и пополз на карачках.

— По-моему, действительно разврат, — сказал ведьмак, когда войт выполз из дверей. — Думаешь, король об этом не узнает?

— Узнает. И что? Он лично закупает у меня по двадцать унций чистого лунного порошка каждые семь дней.

— Ри.

— И не думай от меня сбежать, как в прошлый раз, — добавила она, гладя его по щеке. — В следующий раз, другое хозяйство может болтаться на ярмарочном столбе. И это будет не его, — кивнула она в дверь за его спиной. — А поговорить с Полозуем тебе придется. Неужто ты думал, что будешь думать над хозяйством один? Хотя, быть может, и не только над ним одним.