Станислав Борзых

Отрывок из non-fiction  ”Голос разума”

Само название нашего вида указывает на то, как мы оцениваем свой интеллект, часто в ущерб всем прочим – и не менее, если на то пошло, важным – органам нашего тела. Мы всячески и при любой возможности подчёркиваем своё когнитивное превосходство над остальными животными, и нам действительно есть чем гордиться, и тем удивительнее то, как мы обращаемся – как применяли и что ещё только намереваемся сделать – с этим бесценным даром, которого мы с таким своим поведением в этой сфере явно недостойны. Т.е. мы обладаем самым настоящим сокровищем, но при этом ведём себя так, будто его у нас нет, и это совершенно определённо огорчает – но не настораживает и не удивляет, как станет ясно ниже. В чём же мы виновны – а точнее подавляющее большинство – и как мы это допустили?

Эта книга рассказывает о том, как человек более или менее прогнозируемо растрачивал или недоиспользовал – по меньшей мере до сих пор – свой потенциал в этой области, чем это было обусловлено, к чему это привело и что предвещает. Как нетрудно догадаться речь о метафорических – и буквальных – вчера, сегодня и завтра, которым как раз и посвящены три основные главы этого текста. Однако прежде чем к ним приступить нужно дать некоторое определение того, что будет иметься в виду далее, и на это направлен данный его раздел, но сперва несколько решающих замечаний.

Первое. Как должно быть ясно, наш интеллект бывает разным. Это зависит от множества факторов, некоторые из которых изучаются ниже, но суть в том, что модусы его функционирования не обязательно совпадают между собой, что вытекает из их целей и задач, которые далеко не всегда не то, чтобы не пересекаются, но и не перекликаются друг с другом – естественно, постольку-поскольку, в конце концов, мы отвечаем лишь на те вопросы, что нам соразмерны и нам по плечу, своих ментальных границ мы никогда не покидаем. Какие в итоге мы выберем – это результат обстоятельств, склонностей, предпочтений, социального давления и т.д., но в том и загвоздка, что они не идентичны, и это надо помнить, потому что часто их путают.

Из этого ни в коем случае не следует того, что какие-то из них лучше, а иные – хуже. Гораздо корректнее было бы говорить об адекватности и применимости каждого из них в конкретной ситуации, но это не означает их абсолютных силы и мощи, которые вполне сопоставимы. Никто не спорит с тем, что контекст порой играет огромную роль, но при этом не стоит забывать и о совокупной эффективности нашего мышления, а как иллюстрирует история оно более надёжно и устойчиво тогда, когда мы действуем в определённом ключе, а не в каком угодно.

Выражаясь более просто, мы эксплуатируем неодинаковую логику – и оптику тоже, это существенно – в различных условиях. Это и хорошо, и плохо, а часто всё вместе, но здесь обсуждаются не относительные, а ультимативные преимущества, а те на стороне одного фаворита, который побеждает своих соперников чуть ли не по всем фронтам, а если и уступает им, то редко. Да, иногда он неуклюж и немного неуместен, но с ним мы выигрываем чаще, и оттого он кратно желательнее своих конкурентов, какими бы прекрасными и изящными те ни были.

Второе. Не стоит наивно верить, что сомнение и здравый рассудок – это изобретение науки и всего того, что с ней сопряжено. Никто не отрицает того, что она наиболее удачно их применяет, но они всегда были с нами, и ничто не мешало нам пускать их в оборот, а не что-то им – более или менее – альтернативное. Собственно, учёные серьёзно преуспели в своих начинаниях и предприятиях именно из-за того, что они к ним и обращались – и отчасти их усовершенствовали – но те же самые плоды пожинал всякий, кто был достаточно сообразителен, чтобы не проморгать свой шанс, ведь они доступны всем и каждому – но исключения, конечно, есть.

Интересно при этом то, что на словах мы всегда поощряли обращение к этим инструментам, а не к каким-то иным, но в реальности оказывались слишком слабыми и податливыми, чтобы в полной мере их вкусить или их придерживаться. Как станет понятно далее, манипулирование ими не такое лёгкое дело, как представляется на первый взгляд, и оттого далеко не все способны с ними совладать и не пасть их жертвой. Как и с любым оружием, это тоже требует дисциплины и послушания, и не у всех хватает усидчивости и выдержки с тем, чтобы не навредить самим себе.

В этом плане ничуть не удивительно то, что люди имеют склонность если и не игнорировать их полностью, то переключаться с них на что-нибудь ещё, как только это будет позволено и воплощаемо. Увы или к счастью, но мы настроены и скомпонованы – и сугубо физиологически, и психологически, и как-либо иначе – таким образом, чтобы максимально минимизировать нагрузку на своё серое вещество, и эти опции отпадают чуть ли не сразу, если, конечно, в них не ощущается острая потребность. К сожалению, но она возникает до прискорбия редко, а в режиме по умолчанию годятся и более примитивные механизмы рефлексии, так что выбор тут очевиден и машинален – или автоматичен и вшит в нас на уровне аппаратного обеспечения.

Третье. Как было вскользь отмечено выше, наш разум – или мозг – никогда не был одинок, но всегда был частью более крупного целого, зачастую выступая в роли его глашатая и посла. Каким бы значительным он ни был – без головы мы сразу гибнем, а вот без руки пусть и не очень комфортно, но всё-таки как-то справляемся – он не оторван от остальной плоти и жёстко спаян с ней, а из этого вытекает сложность игнорирования телесных позывов и практикование чистой рефлексии. Говоря прозаичнее мы не в силах заглушить голос нашего желудка, и оттого тот постоянно вторгается в соображения более высокого – но для кого как – порядка.

На самом деле, естественно, всё обстоит кратно комплекснее, но если сжато, то дилемма именно такова. Не то, чтобы нас что-то или кто-то отвлекали, задевали, мешали нам сосредоточиться и т.д. – всё это более чем нормально и для нашего организма, как больного, так и здорового, и для той среды, в которой мы пребываем, но воспринимается это, как правило, в данной манере – однако для работы содержимого нашей черепной коробки эти раздражители тягостны и надоедливы, что и оборачивается тем, что нам чрезвычайно трудно сконцентрироваться на чём-то более отвлечённом и не столь приземлённом, как рутинные нужды и заботы. В итоге мы почти эксклюзивно заняты этими вопросами, а на всё прочее у нас слишком мало времени.

Т.е. всякий раз, когда нам всё-таки удаётся абстрагироваться мы словно предаём саму свою суть, и это нередко выливается в явные неприятности и проблемы. Как следствие – а также из-за лености, праздности, слабости и т.д. – мы приучаемся к тому, чтобы уделять основное внимание текущим делам, а усугубляется это тем, что этого от нас и ждут окружающие. Какая бы риторика при этом ни эксплуатировалась нам ясно дают понять, что от нас требуется, и это не способствует тому, чтобы мы выпадали из этой повседневности.

Четвёртое. Никто из нас не находится в безвоздушном пространстве, а, значит, на нас давят со всех сторон с тем, чтобы мы соответствовали принятым стандартам. Мы настолько погружены в эту пучину, что не фиксируем на себе её воздействия, но без него само наше мышление невозможно – по меньшей мере, нам предоставляют систему координат, ценности и аксиомы – какими бы самостоятельными мы себя ни ощущали. Мы лишь полагаем, что мы свободны в своей голове, но по факту это не так, и это тоже вносит свой вклад в то, что, о чём и как мы думаем.

Быть совершенно независимым от влияния извне мы по определению не способны. Мы социальные приматы, и это заложено в нас нашими генами и историей, и вместе со всеми преимуществами это несёт в себе и колоссальные недостатки. Недаром быть отщепенцем, диссидентом, нонконформистом и т.п. столь тяжело – и физически тоже – но в том и фокус, что общество не особо заинтересовано в том, чтобы мы рассуждали рационально и объективно. В конце концов, существование любого из них покоится на ничем не доказанных догматах, а те обязательно инкорпорируются в наши мозги.

Никто не в состоянии избавиться от этого гнёта, но он поддаётся ослаблению и хотя бы некоторой релаксации. Те, кто не шагает в ногу с группой, многим рискуют и столь же серьёзно теряют, но это реализуемо, пусть и через страдания, боль, траты, отчуждение и т.д. Как бы то ни было, но как разглядеть эти жертвы, так и тем более пойти на них отчаивается не каждый, и потому непредвзятость и беспристрастность столь для всех нас призрачны, а и едва уловимы.

(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка…