Райа Вайт

Отрывок из романа “Ключ будет под ковриком”

Был конец весны, когда в пятиэтажку, где на первом этаже жили Пупс и Дина, поселился новый сосед. На первый взгляд — ничем не примечательный мужчина средних лет. Лишь смуглый, неровный цвет лица, выдавал в нём недавно прибывшего. Молчаливый и неприветливый… Никогда ни на кого не смотрел. Только изредка бросал беглый, колючий взгляд очень светлых глаз. Для местной публики он был, пожалуй, хорошо одет, но несколько, неопрятно. Короткая, кожаная куртка, которую он не снимал с момента появления, обтягивала его плечи и выдавала в нём немалую физическую силу. Несмотря, на угрюмое, даже недружелюбное выражения лица, его можно бы назвать красивым мужчиной. Только это была красота дикого и опасного зверя. Никто не знал, как зовут нового жильца. А если учесть, что он ни с кем из соседей не разговаривал, и даже не здоровался, то и необходимости узнавать его имя не было. Кто-то из соседей слышал, как один его знакомец, который помогал ему с переездом, обращался к нему, на- зывая его странным именем — Люп. И несмотря на то, что никто не понял, что это за слово такое, и имя ли это, в принципе, соседи между собой так и называли его Люпом. Как говориться, другого-то всё равно нет. На этаже, где поселился Люп, было три квартиры. Справа жили Пупс и Дина. Когда-то их большая квартира принадлежала родителям Пупса. Его отец служил начальником отдела реализации того самого доломита. Жили благополучно и счастливо. Мальчик рос пухленьким крепышом с отменным аппетитом, наев себе ожирение уже к 12 годам. В ранней молодости схлопотал сахарный диабет, превратившись в гигантского Пупса-алкоголика. Пупс съедал и выпивал все, что попадала под руки и окончательно перестал видеть смысл жизни своими заплывшими глазами. Когда в его цветущие 19 лет родители погибли в автокатастрофе, Пупс остался один-одинешенька в хорошо обставленной квартире, где было достаточно вещей, которые можно было продать и на вырученные деньги, как-то существовать. Что он и делал. Скорость, с которой «скатывался» Пупс, было геометрически пропорциональна скорости падения массы его тела. То есть быстро… очень быстро. В таком виде его застала Дина. На тот момент она была уже вдовой. Дина была старше Пупса лет на пять-шесть. Ее муж «сгорел» от беспросветных пьянок, скончавшись прямо за столом, не доживав кусок жаренной курицы. Дина, не уступавшая своему мужу в количестве употребляемого алкоголя, не смотря на тщедушное телосложение, помирать не собиралась. Отнюдь. Она с легкостью смогла забыть эту «неприятность», случившуюся с её мужем, и продолжала активную личную жизнь. Эта суетливая и неугомонная дамочка проживала в соседнем доме. Когда Пупс осиротел, Дина, засучив рукава, принялась опекать горемыку-соседа. Наспех похоронив мужа, она, то ли позарившись на добро, то ли от тоски, решила не медлить и за считаные дни перебралась в квартиру Пупса, став полноправной хозяйкой его былого благополучия и зеленого Форда. Вдвоём они прокутили остатки родительского наследия Пупса с еще большей скоростью. Но Форд Дина берегла. Видимо жила-таки в ней какая-то жилка «хозяйки». А может он придавал ей статус… В любом случаи, правду, почему Форд не пропили, знает только Дина. Их третью соседку по площадке звали Нора. Нору знала вся округа. И немудрено! Нора варила самогон и продавала его в режими non-stop. Кто не знал Нору, тот себя не уважал. Её самогон славился крепчайшим градусом и отличался качеством. Местные мужчины — выпивохи воспринимали Нору как «знатную невесту» и каждый из них мечтал упасть в её «сорокоградусные» объятия и утонуть в них навсегда. Но Нора не торопилась впускать в свою жизнь абы кого. Потому как считала себя слишком «дорогим цветочком» для местной публики. Норик — как её лаского называли местные, была высокая, поджарая молодая женщина. Её редкие светлые волосы, которые она предпочитала не «портить» частым мытьем и расчёсыванием, просвечивались на свету, придавая её облику какую-то обреченность. Но при этом, между прочем, Нора являлась «обладательницей правильных» черт лица. Если бы над ее образом поработал профессиональный стилист, то можно было бы заметить, что она очень даже симпатичная. Аккуратной и правильной формы нос и губы портил заметный шрам с левой стороны, который простирался от края ноздри до верхней губы. Обычно такой шрам бывает от удара в лицо в какой-то подтасовке. Скорее всего так оно и было, потому что как раз с той стороны не хватало уголка переднего зуба. Не смотря не на что, Нора старалась быть привлекательной женщиной. По мере возможности подбирала, как могла, гардероб и неустанно боролась с сутулостью. И тем не менее, не только лицо, но и весь ее облик говорил о том, что она никогда не была обласканным ребенком и привыкла к непростым условиям жизни. А чаще всего, и сама создавала себе эти «непростые условия». Нора одна растила сына пяти лет. Отца у мальчика никогда не была. Она родила его, от пробегающего мимо мужчины, который остановился возле нее только для того, чтобы спросить дорогу до ближайшей остановки, опаздывая на последний автобус. Практически всё женское население в округе и, частично мужское, побаивались Нору. Она, не стесняясь, пользовалась случаем припугнуть всех кто «ниже ее ростом». Проявление несдержанности было у нее в привычке. Нора не умела быть «гибкой» в общении с людьми. Она никогда не лицемерила и была абсолютно лишена кокетства, в отличии от своей вертлявой и находчивой соседки Дины. Много курила, и нередко «хорошенько» выпивала. Но сынишку не теряла из виду, покрикивая и поддавая ему смачных подзатыльников по поводу и без. С Люпом они сошлись почти сразу. Нора мгновенно влюбилась в него. Она сочла Люпа красавчиком. Ей импонировала его молчаливость, и то, что теперь называют, брутальность. В ее кругах таких мужчин обожали. Справедливости ради, стоит признать, что таких мужчин обожают и в более гламурных кругах. К тому же у Люпа водились деньги. За ним наблюдала вся округа, а Нора пуще всех. И потому финансовое положение Люпа Нора оценила быстро. По одежде, которую он носил, по покупкам, которые он привозил домой на своей, по её меркам, крутой машине. У него был далеко не новый автомобиль — Ауди-С4 темно-синего цвета, который произвёл фурор, когда Люп припарковал его у подъезда дома впервые. Машина была моложе Форда Пупса, как минимум, лет на двадцать. И это уже было значимо для окружающих. Собственно, с того момента, когда Люп впервые поставил свою машину на место зелененького Форда, началась «Love story» Норы. 

В тот день Дина, прогромыхав, уехала по своим делам. Увидев, что на бессменное место своего Форда какой-то «пижон» припарковал Ауди, из подъезда вывалился тучный Пупс. Пупс никогда не дрался, он просто придавливал весом. И этого было достаточно, чтобы никто не связывался с ним. Потому Пупс так и не научился драться в принципе. Он был чуть ли не в два раза крупнее Люпа и оценив весовое преимущество, ни на секунду не задумываясь, стал надвигаться на него, тяжело дыша и как-то похрюкивая при вдохе…

-Эй, фантик… Убрал свою машину с моего места!

Сказалось узкое мировоззрение Пупса. Будь он чуточку сообразительнее, и не сиди он годами за столом, познавая мир лишь через кухонное окно, он бы смекнул, что называть такого человека как Люп фантиком — величайшая глупость.

За то «видавший виды» Люп, даже не дрогнул. Подобные ситуации не застают его врасплох, можно сказать, с юности. Он тоже быстро оценил положение дел и уже знал наверняка, чем закончится этот «триумфальный выход» Пупса. 

(3 оценок, среднее: 3,67 из 5)

Загрузка…