Ольга Сивей

Отрывок из современной прозы “Жизнь”

В палате на бывшей Наташкиной кровати сидела новая пациентка. Её дородная фигура выражала полную покорность перед предстоящим испытанием. Она смиренно сложила на коленях большие натруженные руки и представилась:

– Тамара.

История, простодушно рассказанная ею, была бы забавна, если бы не решение, которое привело её сюда. Много лет Тамара наблюдалась у врача с женским заболеванием под названием «миома матки», и четыре месяца назад та констатировала увеличение образования. С каждым осмотром оно становилось всё больше, и докторша вынесла вердикт: «Милочка, готовься на операцию – опухоль надо удалить!»

А «опухоль»… вдруг зашевелилась!

– Какое мне – рожать?! – вздыхала Тамара. – Стыдно!.. Я старая! Мне сорок шесть лет…

– Да разве это старая?! – заголосили в палате.

– Нет-нет! Стыдно-стыдно… Что обо мне подумают мои сыночки?!

– А сколько им лет? – спросила тихо Таня.

– Шестнадцать и восемнадцать. Взрослые… Мне уже бабушкой надо становиться, а не рожать…

Тамара помолчала и опять вздохнула:

– Мне всегда девочку хотелось…

– А вдруг тебе Бог девочку-то и послал? Ещё не поздно передумать – рожай! – выпалила Ира. И все одобрительно закивали.

Тамара вдруг съёжилась и на секунду стала будто жалкий маленький гном, потом выпрямилась и всплеснула руками:

– Не уговаривайте меня!.. Я всё решила…

– Жукова! Нормальные у тебя анализы – не знаю, что там в поликлинике выдумывают! Завтра на выписку готовься… – Людмила Константиновна захлопнула карту и, отходя от кровати Лены, зло пробурчала: – Стараешься-стараешься – никакой благодарности от вас!

– Что-то она на тебя с самого начала взъелась, – заметила после обхода Ира.

– Это потому, что я ей ничего не принесла, когда в прошлый раз лежала, – пожала плечами Лена.

– То есть – не принесла?

– Ты вроде на медицинском учишься, а про своих коллег-врачей ничего не знаешь, что ли? Люди, когда выписываются из больницы, в благодарность пакеты несут…

– Не знала… А что в пакете?

– Конфеты, чай, кофе… Алкоголь носят. И даже деньгами дают.

– Ну, про конфеты я знала. Думала, это от души…

Как же она наивна! Свою будущую профессию Ира боготворила, представляя врача спасителем и избавителем от людских страданий, всё равно, что святым целителем. И естественная благодарность пациентов за это вполне уместна. Но оказывается, часто бывает и так, что подарок – это плата за слово подобрее, лекарство подефицитнее, операцию поаккуратнее…

– Я их и не осуждаю, – продолжила Лена. – С такой зарплатой – хоть подаяние иди проси! Вот и выкручиваются, от подарков не отказываются… И на этих выкидышах зарабатывают не от хорошей жизни…

– Но это же так ужасно! Они убивают ребёнка, не урода какого-нибудь (и то жалко!)! Он же уже всё чувствует! Нам говорят, нужно музыку спокойную слушать, сказки ему читать…

– Не бери в голову! Это их дело. Мне кажется, врачам самим от этого на душе, противно, похлеще, чем нам с тобой. А уж Бога точно стараются не вспоминать! Вот и злые… на нас, на жизнь… Хотя… им проще действительно его ребёнком не считать – плод!

– Мама! Ма-а! – Мальчишеские с лёгким баском голоса бесцеремонно ворвались в тихий вечер.

– Господи! Я же сказала им не приходить сегодня! – простонала Тамара, мучимая начавшимися схватками. Из её груди вырывалось: «Фух-фух, ух!..», когда они становились невыносимы, и несчастная напоминала небольшой паровоз, пытающийся сдвинуться с перрона, но словно наталкивающийся на баррикады на рельсах. Большой бледный лоб покрылся мелкими бусинами пота.

– Мам!

– Скажите, что меня нет! – выдохнула Тамара.

– Она не может! Ушла на процедуры! – высунулась в окно Лена, завернувшись в одеяло от весеннего заморозка.

– Мы подождём!

– Ах, неугомонные! – Тамара опять скрючилась от боли.

– Её долго не будет! Идите домой – завтра придёте! – крикнула Лена.

– Не-е! Мы не торопимся!..

– Ах, засранцы!.. – Тамара сползла с кровати и, тоже накинув одеяло, высунулась в окно:

– Чего орёте? Людям мешаете!

– Мам, с тобой всё в порядке? Мы «передачку» отдали. Тебе принесли?

– Принесли, принесли…

– Мам, всё нормально?

– Да нормально, сыночек, нормально… На уколы ходила… Вы идите домой, поздно уже… Завтра придёте!

– А что тебе принести?

– Ничего не надо! Просто приходите…

Тамара закрыла окно и охая плюхнулась на кровать.

– Повезло вам с парнями! Как они вас любят! Как будто чувствуют, что с мамой что-то не так, – сказала Таня.

Тамара слабо улыбнулась…

…Она опять сидела всё в той же позе, сложив руки на коленях, и еле слышно прошептала:

– Это была девочка…

Иру выписали.

Небольшой жёлтый автобус с треском открывал двери на остановках, выпуская немногочисленных пассажиров, и продолжал не спеша маршрут, поливая зазевавшихся у края дороги пешеходов грязной водой из ручьёв оттаявшего снега.

Ире трястись до самой конечной остановки.

За окном между серыми «панельками» проехала ярким голубым пятном школа. В её освещённых из-за пасмурной погоды окнах тёмными запятыми торчали детские головки.

«У меня обязательно будет двое детей: девочка и мальчик. Или трое… Или… Уж как получится!..» – подумала Ира.

Она представила дом с большими окнами, зелёную лужайку и сирень, себя в скрипучем кресле-качалке, бегающих по дорожкам в догонялки прехорошеньких ребятишек, побольше и поменьше. Они качаются на качелях, валяются в траве и дерутся за мячик… Это её внуки! А на солнечной террасе уже повзрослевшие её дети стелют скатертью стол, разливают дымящийся чай по чашкам и угощают друг друга ароматными пирожными… Вот такой бы она хотела видеть жизнь!

Но что же это – сама ЖИЗНЬ?

Она зарождается из случайного свидания двух маленьких клеток. Или всё же не случайного? Они созданы только ради этого мгновения: чтобы слиться и преобразиться в нечто совершенно новое или умереть, не найдя друг к другу дороги.

В каждой из них – уши мамы, глаза папы, воля дедушки, талант прабабушки… А ещё характер нации и память предков: о далёких войнах и победах, о зарождении и гибели цивилизаций, о первом языке пламени в пещере, о первом слове, о первом шаге, о земле, о воде, о том, что вообще было первым… Всё мироздание – в каждой ничтожной клетке!

И вот две из них встретились… Не похоже ли это на Большой взрыв, когда хаотичные куски генетической материи выстраиваются в незнамо кем продуманную до мелочей структуру по закону, неведомому и непостижимому разумом, превращаясь из пузырька в гроздь, из червячка в рыбку, а там и голова, и глазки, и вот уже бьётся сердечко, и приказ от мозга бежит к ручкам и ножкам, и слышит, и чувствует?.. Не величайшее ли это чудо, подаренное… кем: Богом? эволюцией? Вселенной?

В какой же момент в этом существе появляется душа (неважно, Бог ли ею наделяет, или она сама выбирает участь нового перерождения, или она нечто материальное): в момент рождения и первого вдоха? С первым движением в утробе матери? В мгновение первого нервного импульса и первого стука сердца? Или в самую минуту появления нового создания природы из двух непохожих клеток, и именно то, что называем душой, даёт стимул к его дальнейшему развитию?..

Есть ли душа у новорожденного? Все ответят, что безусловно есть.

А если он родился преждевременно? Всё равно, есть!

А если очень-очень преждевременно, ведь современная медицина научилась выхаживать младенцев с весом и в пятьсот грамм? Невозможно, чтобы у родившегося человека не было души!

А если он же, но не родился, а продолжает благополучно чувствовать себя в тёплом материнском теле – есть у него душа?

А если его в этот момент умертвили?.. Значит ли это, что убили живую человеческую душу?..

(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка…