Олег В. Игнатьев

Отрывок из фэнтези “Сказки сумерек ”

Часть первая

СКАЗКИ У ОБОЧИНЫ

Глава первая

ВСТРЕЧА

Смеркалось, когда с междугородней трассы на просёлочную дорогу, ведшую к автозаправочной станции, въехал огромный, тяжёлый грузовик. Он, фырча и почти не поднимая пыли, лишь изредка подгазовывая и выбрасывая из труб клубы чёрного солярочного дыма, медленно подъехал к автозаправке и, словно, выдохнув тяжело, остановился. «Freightliner». Большой и мощный, со здоровущим прицепом в седле, он стоял на фоне потухающего вечернего неба.

Водитель этой махины заглушил двигатель, с минуту помедлил, затем дверь распахнулась, и он, не торопясь, — одна ступенька, вторая — спустился из кабины на землю.

— Соляра есть? – спросил он, обращаясь к молодому человеку, не спеша прогуливавшемуся по площадке АЗС и теперь остановившемуся и прислонившемуся плечом к будке операторов.

— Есть, — ответил тот просто и как-то по-свойски.

— Хорошо! — сказал почти в тон ему водитель. – А переночевать можно?

— Ночуй, — всё так же, с какой-то пленяющей водителя лёгкостью, отозвался молодой человек.

— В смысле – неопасно? Шпаны нет?

— Шпаны — нет, — заверил его молодой человек. — Бандиты есть.

Мужик вылупил глаза.

— Да ты не бойся, здесь не тронут. Заправляйся, ставь машину у обочины, там вон – в низинке, и отдыхай. Перед дорогой дальней… — молодой человек направился в здание операторов, чтобы включить топливно-раздаточную колонку, а водитель, поднявшись в кабину тягача, завёл мотор и, когда тот взревел протяжно, выпуская из труб очередное чёрное облако дыма, подъехал к колонке.

Молодой человек присел на потёртый, слегка расшатанный стул – скрип, скрип — и, глядя в окно операторской, стал ждать, когда водитель, вставив пистолет в горловину бака, подойдёт к лотку, чтобы рассчитаться.

Операторская представляла собой металлический, утеплённый вагончик, разделённый на две части фанерной перегородкой. В одной части находились стол, допотопный сейф, открывавшийся любым ключом и пульты ТРК, в другой – обеденный столик, несколько стульев и лежак. Был здесь и магнитофон, и шторочки на окнах. Кого только не видели стены этого вагончика и каких только разговоров не слышали.

К слову сказать, молодым человеком этим был я, Алик Азарьев, и было мне тогда не более двадцати трёх лет. К тому времени я покончил с карьерой гитариста на местных танцах и, имея за плечами несколько неоконченных образований, по счастливой случайности (устроенной авторитетом моего родителя) был принят на должность оператора АЗС.

История, которую я вам расскажу, случилась с реальными людьми в реально существующей местности и реальном же времени, которое от нас сейчас не так далёко, а финальные события так и вовсе – близко. Началось это в девяностые годы ушедшего теперь двадцатого века и продолжилось в начале века двадцать первого. Хотя некоторым мой рассказ может показаться невероятным, он вполне, если бы не его мистическая подоплёка, мог бы претендовать на жанр нон-фикшн. Есть ряд свидетелей, которые до сих пор с трепетом и восторженным ужасом вспоминают то, что произошло тогда в Глубинке и продолжило происходить за её пределами. (Название городка я слегка изменил, но оно очень похоже на его настоящее название, которым он называется и по сей день, располагаясь в одной из сибирских областей и пребывая теперь в весьма унылом, полуразвалившемся состоянии). Однако вернусь к самой истории.

Итак, пока напарник водителя, завершая начатое старшим, занимался тем, что вешал пистолет на место, закрывал бак и вытирал ветошью руки, тот подошёл ко мне и спросил негромко почему-то и даже как-то по-заговорщицки, видимо догадываясь, что это не совсем законно:

— Чеки есть? – имея в виду, что я продам ему лишние чеки вместе с копиями их подтверждающими на то количество литров, какое он не вливал в бак своей машины, но которое каким-то образом сумел сэкономить. А сэкономил горючее – считай, сэкономил деньги. Единственно, чего не доставало в этой незатейливой комбинации – документа, подтверждающего расход казённых денег. А таким документом как раз и являлся пресловутый, оставленный кем-то за ненадобностью чек. Мне же оставалось только поставить на нём печать и получить свои десять процентов от прибыли предприимчивого водителя. Так было повсеместно на всех заправочных станциях всех дорог необъятных наших просторов. Бизнес, одним словом.

Так вот – получив свой чек, водитель задал мне ещё пару каких-то неважных вопросов и направился к своему тягачу, чтобы, послушавшись моего совета, поставить машину у обочины и, поужинав скромно, лечь спать. Я же, вдыхая неповторимый, наполненный прохладной чистотой аромат летних сумерек, вновь стал гулять по площадке; подошёл к водоёму, похожему на маленькое, вытянутое озерцо, лежащему между полотном дороги и заправкой, присел, слушая, как кто-то плещется в камышах, посмотрел на воду спокойную и тёмную. Потянуло холодком. Толи от воды шёл холодок этот, касаясь моего тела, толи по душе озноб скользнул, не знаю, а только было здесь всегда так. Жутковато здесь бывало как-то и в то же время притягивало это место словно заколдованное. Я встал и посмотрел в небо, ещё не ночное, но в лёгких, тёмных мазках акварели Создателя. Посмотрел и словно в вечность окунулся; на мгновение прикоснулся к ней и снова вернулся в мир. Хотя встреча с вечностью не может измеряться временем — ни мгновениями, ни веками. Существование вне времени.

Я перевёл взгляд в сторону леса, куда утекала за синеватые, уже почти тёмные деревья дорога, всмотрелся вдаль и увидел, как из-за деревьев показались огоньки автомобильных габаритов. Они приближались, становясь всё ближе и ближе, и вот уже стало видно, как они горят на капотах, вырисовавшихся из нечётких предметов, двух тягачей «MAN». Машины, свернув у перекрёстка на обочину, остановились у небольшой придорожной забегаловки, расположившейся метрах в ста пятидесяти от заправки, затем, зафырчав вновь, по той же самой просёлочной дороге, где недавно полз «Freightliner», направились в сторону АЗС.

Следует сказать, что АЗС эта находилась достаточно далеко от населённого пункта. Километрах, пожалуй, в семи-восьми, а то и более. Пунктом же этим был тот самый городок, о котором я упоминал ранее, являющийся по совместительству ещё и районным центром, с трёхэтажным зданием районной администрации, с ДК, где по выходным гремела дискотека, всеми необходимыми заведениями и предприятиями, составляющими незамысловатую инфраструктуру и, конечно же, нефтебазой.

Ещё немного и в синеве сумерек засветятся огоньки частных окраинных домов.

— Привет, Алик! Привет! – весело приветствовали меня оба водителя одной из подкативших фур. — А с нами сегодня новые гости. Из нашей же конторы ребята.

— Привет, — улыбнувшись, ответил я им. – Не узнал. Новые тачки?

— Да, со старыми дырками. Сейчас Шурок шашлычку принесёт. Мы остановились, заказали. Поужинаешь с нами?

— Не откажусь. Ко мне пойдём?

— Да что там у тебя в духоте делать? Смотри, какая благодать! Закусают комары, тогда пойдём.

А комары тут, как тут: вжи, вжи – протяжно так и нудно. Я отмахнулся от одного такого назойливого комаришки.

Заправка эта, к слову сказать, не была оборудована ни средствами связи, ни сигнализацией, так – один замок в двери, больше для видимости, да щеколда изнутри. Подопри дверь, пригрози человеку-оператору сжечь его живьём в этой консервной банке да забирай деньги. Но никто этого не делал. Толи боялись покровителей моего директора, которых никто никогда не видел, но, которые в силу нагрянувших политических и общественных перемен должны были существовать, толи лихих людей что-то другое отпугивало; а может, это не позволительно было никому и никогда здесь. В то время я работал старшим оператором, был молод и вёл себя, как мне заблагорассудится, а проще говоря — бесшабашно. Частенько здесь собирались немногочисленные, но шумные компании из моих хороших знакомых: молодых парней и девушек, а порой – замужних женщин. Выпивали, закусывали, целовались и делали многое другое. Тётки из бухгалтерии нашей нефтебазы прозвали ночи на заправке Вальпургиевыми и частенько ябедничали об этом директору, а тот молчал. Вальпургиевы, так Вальпургиевы. Наведывались частенько и знакомые «гаишники», чей пост располагался километрах в пяти от станции, привозили водки в качестве взятки мне за бесплатную заправку, а, заправившись бесплатно да ещё сверх того, что просили, получали тем самым взятку уже от меня, точнее плату за индульгенцию, заключавшуюся в моём свободном поведении на той части дороги, что находилась в их ведоме. Останавливались на ночёвку шофера — и наши, и иностранцы, многих, из которых я давно знал; странствующие байкеры и прочий люд. Разные люди здесь бывали и всякие истории здесь случались. Директор знал о моих выходках, но ни слова не говорил против. Сам же, как и многие другие, с какой-то опаской и в то же время с трепетом, что ли, относился к этому месту. Приедет, оставит машину в стороне и минут тридцать-сорок, а то и более, стоит у воды и вдаль задумчиво смотрит. Во что может так долго всматриваться человек и о чём думать? Возможно, ни о чём – созерцать просто, медитировать, становиться на какое-то время тем, кем он должен быть изначально – самим собой, человеком, частичкой вечного. А может быть, всё было проще, может быть, он думал, как бы побольше украсть да при этом не попасться. Мужчина он тот ещё был.

(23 оценок, среднее: 4,26 из 5)

Загрузка…