Страна: Россия
Беломестнова Нина Васильевна Историк. Независимый журналист. Писатель. Страна — Россия. Родилась и выросла в семье врачей в эвенкийском селении в Забайкальском крае, Восточная Сибирь. По образованию историк, окончила Томский Государственный университет. По специальности – журналист. В течении семнадцати лет была военным корреспондентом. За журналистские расследования неизвестных событий советско-японской войны награждена медалью фронтового корреспондента Константина Симонова. В настоящее время – свободный журналист. Отдаю предпочтение научной и этнической журналистике. C 2000 г. занялась литературной деятельностью. Издала восемь книг. Шесть из них – о жизни, которая течет по своим неписанным законам на Севере; о шаманских практиках и верованиях эвенков; об эвенкийском фольклоре, в котором черпаю сюжеты для своих авторских сказок и повестей-фэнтэзи. Другая очень важная для меня тема литературных и журналистских поисков – 2-я мировая война, “белые пятна” военной истории. Две мои книги это — документальные истории о человеке на войне, о «молниеносной войне» СССР против Японии в 1945 г.. Сейчас работаю над темой: “преступления против человечества японских военных бактериологов”. Член союза писателей России с 2015 г. Номер членского билета № 8743175. Член Евразийской творческой гильдии с 2017 по 2021 г.г. Награды и достижения в журналистике: 2016 г. Обладатель звания «Журналист Сибири» 2017 г. Награждена престижной премией «Золотое Перо России» (учредитель премии – союз журналистов РФ) Награды и достижения в литературе: 2015г., 2016 г. Дважды становилось серебряным лауреатом международной национальной премии «Золотое Перо Руси» в номинации “сказка”, г. Москва. 2016 г. Победитель международной литературной премии имени Ю. Рытхэу в номинации “проза”(г. Анадырь, Чукотский автономный округ). 2018 г. Победитель международного конкурса фантастики «Кубок Брэдбери», номинация «фэнтэзи». 2018 г. Второе место в международном литературном конкурсе «Уральский книгоход», номинация «документальная проза». 2018 г. Диплом Ассоциации «Генералы мира за мир» на Евразийском литературном конкурсе -за продвижение идей добра и терпимости к различным этносам.. 2021 г. Лауреат Дальневосточной литературной премии имени В. Арсеньева, номинация “детская проза” 2023 г. Лауреат 1-й степени международной литературной премии имени Ю. Рытхэу, номинация “публицистика”.
Country: Russia
Nina Belomestnova Historian. Free-Lance Journalist. Writer. Сountry – Russia. I was born and grown up in the remote Evenk village at the north of the TransBaikal region, Siberia. My parents were medical doctors аnd treated Evenks. I graduated from the Tomsk State University. I am а historian. And I am a journalist. I’ve been a military correspondent during 17 years (2002 – 2019). I was awarded a honorary medal for my journalist’s investigations and seeking unknown papers about war events. I am a Free Lance journalist now. My priorities are: ethnic and scientific journalism. And I am a writer too. I started writing since 2000. I am an author of eight books. Six of them based on natives’ beliefs and shaman’s practices. And I edited two books about the Second World War: stories of people at the war; and unknown events of the second World War. Today I investigate crimes against humanity of the Japan military bacteriologists. I am a member of the writers’ union of the Russia, number of my ticket 8743175 And I was a member of the Eurasian creative union from 2017 to 2021. P.S. Evenki are the aboriginal people of Siberia. They are mostly hunters and reindeer-breeders. My rewards in Journalism 2016. Owner of the title “Journalist of Siberia” 2017. I was awarded by the title “Zolotoe Pero Rossii”(Golden Pen of Russia): honorary title of the Russian Union of Journalists. My rewards in Literature 2016. Winner of the writers’ International literary prize named J. Riethey, Chukotka, nomination: prose (narrative literatury). 2015, 2016. Silver Laureat of the National prize “Zolotoe Pero Rusi” (Golden Pen of Russia), nomination: tale, story. 2018. Winner of the writers’ International literary konkurs “Kubok Bredberi,” nomination – fantasy (non-fiction). 2018. Second place of the writers’ International literary konkurs “Uralsky knigohod”, nomination – documentary prose (documentary literatury) 2018. Diplom of the Association “Generals of the World for Peace” at the Literarary konkurs of the “Europe Creative Guild”, nomination – prose (narrative literatury) 2021. Winner of the Far East Literary konkurs by K. Arseniev, nomination — prose for children (tale, story) 2023. Winner of the writers’ International literary prize named J. Riethey, Chukotka, nomination: documentary prose (documentary literatury) .
Отрывок из документальной прозы “Вирус войны”
Погоня за Сибато
Лизка, или Оторва, так ещё ее звали, мы в шестидесятые годы (прошлого, двадцатого века) жили с ней в Чите по соседству, и было нам тогда по десять-двенадцать лет, частенько рассказывала дворовой ребятне о своем легендарном дядьке – советском разведчике. Он владел китайским и японским языками, был направлен на Забайкальский фронт – в распоряжение контрразведки. Воевал геройски — награжден орденом Красной Звезды. Отсвет этого ордена, казалось, падал и на неё, Лизку. Оттого мы безоговорочно признавали ее первенство.
Как-то Лиза позвала нас: — К дядьке гости собрались. Фронтовики, такие же, как он. Сейчас вспоминать начнут боевые походы. Айда! Послушаем.
Мы прокрались к открытому окну — жил Дмитриев в деревянном одноэтажном доме. А в комнате уже спор не на шутку разгорелся. Ренат Георгиевич отчитывал своего молодого гостя, начитавшегося литературы о самураях. Разговор врезался в память:
— Как же, наслышан: самурай означает “божественное дыхание”! Душа у них, якобы, находится на острие меча. И они предпочтут смерть плену… Вранье. В Маньчжурии в сорок пятом году я другое наблюдал. Молодые японские лейтенанты, у кого мозги были отуманены пропагандой, видя безвыходность своего положения, на самом деле вспарывали себе животы. А вот высшие чины… не-е-ет, батенька. Те спешили в плен сдаться – за жизнь, причем комфортную, очень держались.
На войне в сорок пятом году не с самурайской честью столкнулся. Скорее, с фанатизмом и жестокостью. Раненых советских офицеров, если удавалось захватить живыми в плен, японские солдаты – заметьте: по приказу своих командиров, самураев! — раздевали до пояса, и прикручивали жгутом или проволокой к камням. На беспощадном солнце, если помощь не поспевала, их жертвы спекались, люди погибали от обезвоживания. Своими глазами видел.
Дядькины гости, те, кто воевал на Востоке, хмурятся. Согласно кивают головами: — Было такое. Мы – свидетели.
— Да только ли это! – продолжил дядька Ренат. — В захваченном советском медсанбате, помню случай, отряд японских камикадзе перебил мужчин, в том числе раненых, оказавших сопротивление. А у девушек и женщин, медицинских сестер и санитарок, они оторвали руки и ноги, и бросили истекать кровью – еще живых!.. Этих палачей-выродков и зверями-то назвать язык не поворачивается.
Дядька Ренат даже лицом посерел от горьких воспоминаний. Но не останавливается. Продолжает рассказ о зверствах японцев: — Они жалости не ведали. Жестокими были до фанатизма.
— Еще случай – из ряда вон. 20 августа сорок пятого года к нам в разведотдел поступило сообщение: японские диверсанты захватили в плен двоих красноармейцев — офицера и бойца. Сутки спустя их тела подбросили на территорию советской воинской части. Но в каком виде! Погибших пытали. К их животам японские палачи прикрепили перевернутые металлические тазы, и под них запустили крыс. Четвероногие твари, чтобы вырваться наружу, перегрызли кишки, проели все внутренности пленников – до самого позвоночника. Наши медики установили: жертвы зверского эксперимента японцев были живые, умерли от болевого шока…
— Все, не могу продолжать. Налейте водки.
Дядька опорожнил рюмку, и неожиданно запел частушку, бывшую популярной после войны у обезноживших фронтовиков – так, смешками, они умаляли горечь произошедшего с ними:
— Хорошо тому живется
— У кого одна нога…Ох-х!
— Много валенок не надо
— И портяночка одна…Ох-х!
«От сабитовцев, никак, памятка? — Указал один из гостей на его протез.
— Ну, — хмуро кивнул в подтверждение дядька Ренат. — Гость покосился на орден Красной Звезды на лацкане пиджака хозяина квартиры. Уточнил: — За сабитовцев?.. Расскажи.».
Ренат Георгиевич помолчал, собираясь с мыслями. И начал рассказ: — 21 августа сорок пятого года, как сейчас помню, к нам в отдел «Смерш» 17-й армии Забайкальского фронта китайцы привели пленного японского солдата. Кажется, его Мори Токано звали. Токано на допросе вначале упорно молчал. Наверное, боялся побоев – китайцы его при поимке хорошенько… помяли. Но разговорился все-таки… я был переводчиком. Оказалось, Токано – один из головорезов из «летучего отряда» Сибато. Диверсантов более трёхсот человек, ядро составляли воины-камикадзе. Лазутчики были обучены воевать в условиях пустыни, могли совершать длительные переходы по пескам. Одеты соответственно — в парусиновые рубахи и панамы от солнца, и хорошо вооружены. Японские воины-смертники были заброшены к нам в тыл, не случайно: их цель — диверсии в Монголии, и в приграничных районах Советского Союза. В нашем тылу, короче. Как правило, командирами таких отрядов назначались офицеры в звании не ниже генеральского. Так что Сибато – волк матерый.
Выяснилось, что он заявил своим солдатам: «Капитуляция Квантунской армии на самом деле — обман, словеса для отвода глаз советских красноармейцев». Им же, сибатовцам, по его словам, надо пробиваться к морю: там ждут японские корабли. Но пропуском на родину, предупредил главарь банды, будут… пустые керамические сосуды, до этого начиненные смертоносными бактериями. Их предстоит опустошить в реках и водоемах, рассеять на пастбищах скота — в тылу советских войск. Или под колесами советских автомашин и гусеницами танков. Начнется мор скота, эпидемии инфекционных болезней среди солдат… И еще вопрос: кто кого подломит? И чей верх окажется? Отряд отборных воинов-камикадзе, и бригада обученных безжалостных убийц, по уверению вожака шайки вредителей, надежно припрятаны в подземном убежище (в Хайларской военной крепости), и только ждут своего часа начать контрнаступление. Вот только поле боя надо расчистить – с помощью смертельных бацилл. И это уже задача их, неуловимых и устрашающих карателей.
Все морские порты уже были нашими. Хайларская крепость пала, а ее “подземные сидельцы” сдались на милость советской армии… Но сибатовцы-то этого не знали, и готовы были, как говорится, землю носом рыть, чтобы попасть на борт корабля, отбывающего в Ниппон.
Пленный японский солдат дал согласие показать нам место дислокации летучего отряда Сибато. Пообещал обратиться к своим обманутым соотечественникам с призывом сложить оружие. В три часа ночи, не мешкая, мы на автомашинах выехали из города Линьси в погоню за диверсантами. В нашей команде было четыреста человек. Я находился в «виллисе» капитана Рыжова, командира отряда, вместе с пленным сибатовцем, который указывал дорогу.
Токано вывел нас к склону горы, на которой еще совсем недавно побывали диверсанты. На покинутой стоянке сибатовцев мы обнаружили тлеющий пепел от сожжённых документов и остатки обгоревших фотографий. Похоже, головорезы избавлялись от лишнего груза. И от бумаг, способных их выдать. В Монголии собирались мимикрировать, выдавать себя за пастухов-кочевников… Надо спешить. За сопкой, покрытой низкорослым кустарником, уже виднелись барханы пустыни Гоби.…
Центральная дорога вела к переправе через реку Шара-Мурень-Гол. Банда Сибато, скорее всего, движется по этой дороге к реке, предположил наш командир. Там удобнее всего опростать колбы со смертельной начинкой: выделениями больных холерой, чумой. Для заражения скота (коров, лошадей, овец) у диверсантов тоже были заготовки – бактерии сапа, сибирской язвы. Их они приберегали для монгольских пастбищ, и российских лугов.
Надо спешить. Вечером вышли к переправе. Ниже по течению реки заметили горящий бронетранспортёр. Наш, советский! Водитель бронемашины, тяжело раненый, сумел как-то выбраться из кабины наружу. Он рассказал нам о стычке с диверсантами. Шестнадцать смельчаков-красноармейцев кинулись наперерез японским бандитам, подходившим к реке. Завязался бой. Но тут японцы выкинули белый флаг. Красноармейцы, верные законам войны, прекратили огонь. Камикадзе подошли вплотную к бронетранспортёру и… бросились в штыковую атаку. Завязалась рукопашная схватка. Численное превосходство на стороне японцев, все наши бойцы были убиты или тяжело ранены. Сибатовцы бросили их тела в бронетранспортёр, и подожгли машину.
Двое суток мы преследовали Сибато и его отряд по барханам пустыни Гоби, но враг уходил всё дальше… У нас не было запасов воды. Капитан Рыжов приказал прекратить преследование, мы сделали остановку в селении Отоэфу. Расположились на отдых на берегу реки. Многие бойцы от усталости тотчас уснули. В это время дозорные обнаружили приближение вооружённых людей, открыли огонь. Послышался крик на чистейшем русском языке: «Не стреляйте, свои!».
Казалось бы, трагедия шестнадцати смельчаков-красноармейцев, погибших от рук сибатовцев, должна насторожить. Но… капитан Рыжов отдал приказ: «Не стрелять!». Неизвестные воспользовались заминкой, перебежали на господствующую высоту. Заместитель по политической части капитан Лазарев спас нас тогда. Он ползком приблизился к высотке, встал во весь рост и закричал: «Огонь! Японцы!». Со стороны неприятеля тут же обрушился свинцовый шквал пуль, но замполит успел укрыться.
Сибато и его сподручным удалось уйти и на тот раз. Лишь авиаразведка отыскала «летучий отряд» — уже глубоко в песках пустыни: сибатовцы пересекли границу Монголии… Диверсанты были уничтожены: японские воины-смертники в плен не сдались. Понимали, что за убийство красноармейцев их не помилуют.
Командующий 17-й армией генерал-лейтенант Данилов, помню, сурово наказал капитана Рыжова — разжаловал его в рядовые.
Дядька Ренат поднялся из-за стола, давая засидевшимся у него гостям понять, что разговор окончен: — Тогда, в ходе преследования сибатовцев, погибло несколько красноармейцев, многие получили ранения.
Страдальчески поморщился: — Меня вот тоже… зацепило.
(Пока оценок нет)
Загрузка…