Страна : Молдова
Людмила Дубковецкая, родилась 23.08.1979г. в городе Бричаны, Молдова. Член Евразийской Творческой Гильдии (Лондон), член Союза писателей Молдовы им. А.С. Пушкина, член Союза писателей, искусствоведов и критиков России. Врач в дермато-венерологическом Диспансере г.Кишинева. С 1995 года стихи и рассказы публиковались на страницах районных газет Молдовы и г.Кишинёва, а также вошли в коллективные сборники поэтов Молдовы, России и СНГ. Удостоена премии имени Марзии Закирьяновой за первое место в конкурсе «Открытая Евразия – 2018» в категории «Лучшая женская работа». Награждена дипломом «Золотое перо», грамотой «За активную деятельность в творческой жизни Молдовы», победитель конкурса России и стран СНГ «Стихи для людей», победитель конкурса сатиры «Шляпа безумного поэта», номинант конкурса детской книги «Сладкое королевство», номинант конкурса «ЧУДетсво».
Country : Moldova
Ludmila Dubcovetcaia was born on 23.08.1979 in Briceni, Moldova. She is a member of Eurasian Creativity Guild (London), member of A.S. Pushkin Union of writers of Moldova and a member of the Union of writers, literary analysts and critics of Russia. Professionally I am a doctor at a dermatology/venereal disease dispensary in Kishinev. From 1995 my poems and stories have been published on the pages of local newspapers of Kishinev and Moldova, as well as in collective compilations of Moldova, Russia and SNG. I am an owner of the Maria Zakiryanov award, winning the first place in the competition “Open Eurasia – 2018” in the category “Best women’s work”. I’ve been awarded: “Golden Pen” diploma, a certificate for “Active participation in creative life of Moldova”. I am the winner of Russian and SNG “Poetry for people” competition, a winner of competition of satire “The hat of a mad poet”, a nominee for competition of children’s book.
Отрывок из рассказа “Альберт“
С работы я иду домой всегда пешком, и в этот раз тоже решила не изменять своей привычке. Но посреди пути, словно из ниоткуда, набежали тучи и разразились сильным ливнем. Без зонта и находясь в уже приличном расстоянии от работы, я забежала в ближайший подъезд. У подъездной лестницы стоял пожилой мужчина, который, судя по его домашним тапочкам и лежащему на полу окурку ещё не потухшей сигареты, жил в этом доме.
Я отвернулась, чтобы встряхнуть волосы от успевших попасть на голову капель дождя.
– Геннадий Фёдорович, – произнёс сзади скрипучий голос. Я вздрогнула, никак не рассчитывая знакомиться. Но, повернувшись, увидела, что старик уже протянул мне руку. Этот жест был так открыт и прост, что я не могла ему отказать и легко пожала протянутую ладонь.
Уходить к себе в квартиру он, видимо, не собирался и, воспользовавшись моим безвыходным положением, начал жаловаться на маленькую пенсию, большие оплаты за услуги и прочее. Я очень не люблю такие разговоры. Вот и сейчас только из любезности кивала головой, изредка делая короткие замечания. Но разговор, к счастью, был перебит выпрыгнувшим из-за дверей парнем лет двадцати с лишним лет. Высокий, узкоплечий, неловкий, он был похож на подростка, но лицо выдавало более зрелый возраст.
– Ах, весна! – улыбнувшись большим ртом, он остановил взгляд на стариковских шлёпках и, набрав воздух в лёгкие, выдохнул:
– Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом…
Стихи в его исполнении звучали странно, несколько резко, но ещё более странным было то, что молодой человек в наше время в чужом подъезде читает наизусть незнакомым людям. Я смотрела на него широко открытыми глазами, как на человека с другой планеты. Эта ситуация меня слегка позабавила. А старик мне подмигнул, недвусмысленно давая понять, что считает парня не в своём уме. Однако самому читавшему и в голову не пришло, что он этим может вызвать удивление. Как будто говоря сам с собой, он продолжал:
– Вот ведь сегодняшний день. Как глупы люди, называя такую погоду унылой. Посмотрите на улицу: как раз в это время жизнь начинает кипеть. Недолго помолчав и даже не взглянув на нас, он воскликнул:
– Жизнь – это чудо, данное нам всего лишь раз, но как мало мы это ценим. Мне искренне жаль тех людей, которые сегодня считают копейки и не замечают тех красот, которые всюду нас окружают.
Я вспомнила только что закончившийся разговор с Геннадием Фёдоровичем. Старик словно понял мои мысли и, быстро взглянув на меня, продолжал с насмешкой слушать нашего нового собеседника.
– Вы случайно не верующий? – используя небольшую паузу, спросил старик.
– А вы разве не верующий? – вопросом на вопрос ответил незнакомец. – Человек не верит, пока в его жизни белая полоса, но как только начинаются проблемы и неудачи, люди сразу обращаются к Богу…а кто к дьяволу. Смешно, но я знаю такого мошенника, что мать продаст, но в то же время всей душой верит в Бога. И ему в голову не приходит, что он может попасть в ад. Другие – да, а он – нет. А что касается меня, я не могу представить, что всё это, – он махнул рукой в сторону горизонта, – появилось случайно. А если даже и так, то это самая великая случайность…
Я была в замешательстве. Ощущалось, что его манера говорить была столь же естественна для него, как разговор о моде, машинах, бижутерии и т.д. И глаза… Его глаза… они не давали мне покоя: что-то в них было душераздирающе знакомое. Я пристально вглядывалась в них, но не могла понять, чем же они меня так тревожат.
– А вот вы во что-то верите? – прервав мои мысли, громко спросил парень Геннадия Фёдоровича.
Старик вздрогнул, не ожидая после столь долгого монолога вопроса и, откашлявшись, грубо ответил:
– Ни во что, кроме себя и моего желудка. Если он пуст, мне совершенно всё равно, кто это создал и где окажусь – в аду или в раю. Если жизнь не реализовала все надежды, которые я на неё возложил, зачем она мне? А жить просто так – только пустая трата времени. Эх, молодость, молодость… Когда приходит время и человек еле волочит ноги, вряд ли его будут волновать окружающие пейзажи.
– Вы несёте чепуху! – глаза парня заблестели. – Надо благодарить жизнь хотя бы за то, что она вам дана! Немного терпения – вот всё, чего она от нас требует! А ноги… что ноги? — разволновавшись, он трясущими руками задрал брюки, под которыми вместо ноги оказался дешёвый пластмассовый протез.
Воспоминания волной нахлынули на меня и вернули в мои далёкие студенческие годы. Слёзы сами потекли из моих глаз, и, словно сорвавшись, я крепко обняла его:
– Альберт, мой маленький Альберт! Я никогда о тебе не забывала, так вот ты уже какой…
Долгая ходьба, жаркое солнце после резких мартовских холодов и вечная суета городских улиц настолько утомили меня, что мне пришлось свернуть с красивой, но многолюдной аллеи в небольшой переулок, где я села на высокую скамейку. Рядом со мной присел мальчик лет шести в больших, не по размеру широких клетчатых брюках. Он держал в руках маленького рыжего щенка и, как мне казалось, не обращал на меня никакого внимания. Позади нас под узорной, но уже ржавой ножкой железной скамьи резвились ещё трое таких же маленьких щенят.
– Как тебя зовут? – вдруг спросил он, даже не поднимая глаз.
Решив, что мальчик обратился не ко мне, я не ответила.
– Как вас зовут? – опять спросил он, но уже таким голосом, словно извинялся за предыдущее «ты», на которое, как он подумал, я не захотела ответить.
– Людмила, – тихо прошептала я, убедившись, что он действительно обращается ко мне, и ругая себя в душе за робость. – А тебя?
– Альберт.
– Редкое имя.
– Так меня мама назвала, – громко сказал он, но тут же осёкся и уже тише добавил: – В честь дедушки.
Я посмотрела по сторонам, надеясь увидеть женщину, которая могла быть его матерью. Но рядом с нами не было никого, и только две девочки — близняшки играли в песочнице.
– А где твоя мама?
Он долго молчал, и когда я уже думала, что мой вопрос не расслышан, вдруг быстро и очень серьёзно начал говорить:
– Просто мама очень часто уезжает в другой город по работе, но зато, когда она приезжает, всегда привозит мне много подарков и играет со мной. У меня мама очень-очень добрая.
Посмотрев в его лицо, я подумала, что, если у его матери такие же глаза, она, наверное, действительно очень добрая. Мои мысли перебил тонкий голос Альберта:
– В этот раз, когда она приедет, мы пойдём в цирк. Я очень люблю клоунов и фокусников.
– А папа? — не зная зачем спросила я.
– Папа тоже пойдёт с нами, – мальчик погладил длинные висячие уши щенка. – Мы с папой очень любим маму.
Я улыбнулась: нечасто сейчас услышишь такое наивное и доброе признание. Посмотрела на мальчишку, но он отвёл глаза и лишь сильней прижал к себе собаку. Тут я заметила, что задняя лапка щенка беспомощно висит, поэтому спросила:
– Тебе нравится этот щенок?
– Да, я хочу его взять к себе домой, – он ласково посмотрел на щенка и тот, как бы понимая его, весело завилял хвостом и признательно лизнул щеку своего нового хозяина. Мальчик засмеялся.
– А почему ты не возьмёшь другого? – спросила я, показывая рукой на здоровых щенят.
– Разве этот чем-то хуже других? –Альберт внимательно и очень серьёзно посмотрел в мои глаза.
– Но у него же сломана лапка, и вы не сможете вместе бегать или прыгать.
– Это правда. Но и я, если честно, тоже бегаю не очень быстро, – сказал он, поднимая правую широкую штанину, из-под которой под лучами солнца блеснули металлические болты протеза. – Видите?
Меня передёрнуло. Я хотела что-то ответить, но слова застряли у меня в горле. Я просто молчала и с плохо скрываемым ужасом смотрела на кусок пластмассы, который уже несколько лет служил мальчику ногой. Не знаю, что бы сказала или сделала дальше, если бы из-за угла киоска быстрым шагом не вышла пожилая женщина, которая раздраженно крикнула:
– Альберт! Ты здесь? Ну, слава Богу! Уже по всему городу ищем, переполошились совсем. Ну, шустрый, – обратилась она уже ко мне, заметив, что я смотрю на его протез, – ноги-то нет, а вон куда добрался.
Она медленно подняла его, поправила воротник рубашки и продолжила браниться, уводя моего маленького собеседника.
– Извините, вы его мать? – спросила я громко.
– Что вы, я – воспитатель. А он-то, – она показала на хромающего Альберта, – он детдомовский. Подкинули, когда ещё и месяца не было. Никто не знает, кто его мать.
Женщина равнодушно улыбнулась, небрежно ударила мальчика по рукам, чтобы тот бросил собаку, и скрылась за углом.
Несколько минут я стояла, не двигаясь, старалась понять, что творится вокруг. Вспомнила мой разговор с Альбертом, его глаза. Только сейчас я поняла, насколько грустные они были. Я была околдована безответной, наивной, детской любовью к незнакомым, далёким родителям. Мне не хотелось верить, что есть такие жестокие, равнодушные люди.
Когда я уже собиралась уходить, услышала жалобный визг щенка, которого только что бросили. Взяв аккуратно его на руки, прижала к себе:
– Не переживай, мой маленький Альберт. Мы уже идём домой…
(4 оценок, среднее: 4,00 из 5)
Загрузка...