Катерина Авдюгин

Отрывок из романа “Под Ним”

На следующее утро мне позвонил Иван. Больше месяца мы с ним не виделись и не общались. Я призналась, что не ожидала его звонка.

— Я вернулся из Киева. Сейчас в Одессе. Поужинаем?

— У меня уже есть планы, — ответила я.

— Я всего на денёк. Завтра уже обратно. Просто поболтаем, — он действительно просто приглашал. Не упрашивал.

— Давай посмотрим по обстоятельствам, — мне пришлось дать такой ответ, раз прямой отказ он не принял.

Положила трубку и начала молить небеса, чтобы у меня были силы на более твёрдый отказ от ужина. Мне было важно закрыть эти отношения. А ужин может всё изменить. Мне не нужны были запятые в отношениях. Особенно, когда я уже поставила точку.

Внезапная слабость повалила меня с ног. Мне захотелось стонать от боли. Я устала бороться с вечно возникающими на моём пути обстоятельствами. Мне надоели эти испытания на прочность. Я же сказала твёрдое «нет». Почему оно не было услышано? Видимо, было недостаточно твёрдым?

«Чтобы мне делать, Господи? Прошу, убереги меня. Дай мне сил не совершить новую ошибку. Защити. Да, мне приятен этот человек. Но это же путь в никуда! Я это уже прошла. Прошла… ведь, прошла?».

Я сидела на полу и плакала, как маленькая девочка. Обняла себя за колени и отдалась чувствам. Дети уже пару часов, как были в школе. Меня ждал адвокат и тяжёлая папка с документами. Я приготовилась начать собираться, подняла заплаканные глаза и первое, что увидела… фото! В моей спальне всё ещё стоял портрет Сергея. На моей тумбочке. Я схватила и со всех оставшихся сил швырнула его в стену. Вместе с этим ударом грянул финальный аккорд всей этой истории.

Я закричала, глядя на валяющийся на полу портрет в уцелевшей рамке: «Что ты уставился на меня, мерзавец!? Как тебе там наверху? Хорошо? А я тут маюсь, разгребая твои проблемы! За что ты так со мной!? Ненавижу! Ненавижу!». Кажется, это слово я проорала тысячу раз. «А твои деньги, твои бабы, твои дети! Как меня всё это достало!…».

Я кричала, пока не охрипла. Пока окончательно не выбилась из сил. Мои губы пересохли, глаза опухли. Я сползла по стене. По той самой, в которую недавно влетел портрет этой сволочи. Я начала шептать, будто в бреду: «Я устала, Серёжа, устала. Мне больно. Разве я не заслужила просто быть счастливой? Почему я должна всем этим заниматься, всё это разгребать?», — я взглянула ещё раз на портрет. Я не стала брать его в руки. Мы какое-то время молчали.

«Мне нужны силы на воспитание детей. Но суды меня истощают. Я хочу любить и быть любимой… Серёжа, понимаешь? Ты ушёл… ты ушёл, а я осталась. Я хочу снова научиться доверять мужчине, быть честной с ним. Я. Хочу. Снова. Улыбаться. По. Утрам!».

Больше я к нему не обращалась. Вынула фото из рамки. Её выбросила. Снимок порвала на мелкие клочки. Стало легче. Я дышала. Кажется, всё прошло. Что-то отпустило. Дыхание восстановилось. Я была жива. Я чувствовала себя другой.

В тот день умерла Светлана. До этого мы с ней не поддерживали отношения почти полгода. Я слышала, что её здоровье ухудшалось, химиотерапия не действовала. Она звонила мне прежде, в порывах отчаяния и бессилия кричала в трубку: «Хоть там буду ему женой!». Она боялась умереть. Это ясно. Я ничего не отвечала.

В тот же день была встреча с адвокатом. Не из приятных выдалась беседа. Мой адвокат настаивала на необходимости откупиться. Речь шла о неподъёмной для меня сумме. И, пока я думала, что же мне с этим делать, снова позвонил Иван.

— Катюша, не получается поужинать. Дела срочно зовут обратно в Киев. Мне очень жаль, что так, — говорил он второпях.

— Да. Конечно. Видимо, так и должно было быть, — говорила я. А сама улыбалась. Впервые за этот день: «Да! У меня получилось».

— У тебя же скоро суд, — продолжал на бегу говорить Иван.

— Да. Через месяц-полтора.

— Меня, возможно, снова не будет в городе. Но я оставил для тебя деньги. Ты же помнишь, что разрешила тебе помочь?

Я молчала. Не знала, что ответить. Я даже не знала, о какой именно сумме идёт речь.

— Я не претендую на возобновление отношений. Это тебе… благодарность за… меня живого. Просто так, — он замедлился. Слова не подбирались.

— Да. Я понимаю. Спасибо тебе. Мне и правда очень нужно.

Я положила трубку и погрузилась в тишину, которую так искала весь этот, длинною в вечность, день. «Кажется, всё получается…», — боязливо произнёс внутренний голос. Наша милая привычка бояться «сглазить» в своем робком проявлении. Я падала в тишину и еле-еле дышала, чтобы не спугнуть приближающийся покой.

Уведомление о комментарии к фотографии маякнуло на экране телефона, издав тонкий звук. «Я же не размещала ничего, — первая мысль. — А, это Фейсбук. Татьяна отметила меня на фото».

«Красивая мама и сын».

«Приятно, — подумала я. — От кого?». Отправитель: Gary Avdyugin. Мы не знакомы. Я захотела написать слова благодарности, но остановила себя. Показалось, что это будет лишним.

«К сожалению, в этих странах ничего никогда не изменится», — приходит следом ещё один комментарий от него же. Это уже к другому посту. Я размещала в нём ролик о борьбе с коррупцией. Может быть, банальный жест, но… Хорошо. Я отвечу: «Уже многое изменилось. И будет ещё меняться к лучшему», — писала я под диктовку внутреннего голоса. Похоже, он что-то смыслил в политике.

Приходит ответ: «Екатерина, ну сами посудите. В этом ролике полицейский останавливает водителя, нарушившего правила, тот даёт взятку и уезжает. А через время этот самый нарушитель сбивает жену того самого полицейского. И что же в вашей стране поменялось?»

Это провокация! Я хотела продолжить отвечать. Хотела возмутиться. Уже заготовила парочку словесных пассажей. «Кто же это такой умный?» — думала я, открывая его страницу. Читаю профиль: «Мельбурн. Ой, нет, друг. Ещё только иностранцев мне для полного счастья не хватало». Я ответила что-то ровное, банальное. Он что-то подобное. И я отключилась.

Чтобы понимать страну и видеть её изменения, нужно в ней жить. Или хотя бы по соседству от неё. А мой собеседник из Австралии. Это пустая трата времени.

ЗАВЯЗАЛСЯ РАЗГОВОР

Октябрьский вечер выдался прохладным. Но мне от этого стало только лучше. Он гармонично завершал мой насыщенный день уютными посиделками с детьми возле разожжённого камина. 

На следующее утро я получила сообщение в «Мессенджере», привязанном к Фейсбуку: «Доброе утро, Екатерина. Извините, не хотел вас обидеть, но просто это очевидные вещи. Расскажите, как вам живется в Одессе?»

Я даже не сразу вспомнила, кто такой, этот Gary Avdyugin, от которого пришло сообщение и за что он решил передо мной извиниться. «Так, Гэри, ты меня достал, — подумала я, как только вспомнила, о ком речь. — Какого лешего тебе от меня надо? Я не планирую поддерживать политические дискуссии».

Он отправил приглашение добавить его в друзья. Для начала, я его проигнорировала. Дел было очень много. Я решила, что займусь этими мелочами позже. Меня ждали проголодавшиеся дети, обсуждения планов на вечер и суетные сборы в школу. На обратном пути, после того, как я отвезла Юлю с Алёшей, я почему-то вспомнила о моём новом собеседнике. Видимо, он всё-таки меня задел своей критикой и спором на ровном месте. «Приду домой, ещё раз на тебя посмотрю, — подумала я. — Не разглядела с первого взгляда».

Признаться, в свете событий последних лет, я стала довольно-таки дерзкой. Сергей, который заботился, кажется в жизни обо всём и всех, кроме себя и своих дел, оставил мне ворох проблем, решая которые, я отрастила крепкие клыки. И я пускала их в ход всякий раз, когда чувствовала, что есть необходимость. Я уже не была той нежной и податливой Катей, на которой можно ездить. Даже оседлать не получилось бы…

Но в этот раз дерзость решила от меня отдохнуть. Я приняла заявку в друзья. И ответила на сообщение: «Прекрасно живётся. Одесса есть Одесса». Слова я подбирать не собиралась.

«Вы коренная одесситка?» — через несколько секунд пришел ответ.

Я ответила, как в анкетах при приёме на работу: «Родилась и выросла в Крыму. В Одессе живу девять лет».

«Как интересно! А в каком именно городе родились?» — он был на «вы», этот уважительный тон удерживал меня в беседе с ним.

«В Севастополе», — ответила я. А сама подумала, что вряд ли он знает, где находится Крым.

«Я бывал там. Правда, когда был маленьким».

Этот ответ меня удивил и заинтересовал. Я зажглась: «Были в Севастополе? Как интересно. А откуда вы родом?»

«Из Одессы», — теперь коротко ответил он. Мне становилось всё любопытнее: «Вот это да! А давно уехали?»

«Не так уж… 37 лет назад», — ответил иностранец и украсил сообщение улыбающимся смайлом. Я поняла его иронию и задала вопрос в тон:

«Не скучаете?»

«Нет. Абсолютно нет. А где вы там, в Одессе, живёте, Екатерина?»

А это ему ещё зачем? Он же здесь столько лет не был. При чём тут то, где я живу? Видно, мы были оба одарёнными на задавание странных вопросов. Улицы же переименовывают. Всё меняется.

Ладно, я решаюсь попробовать объяснить: «Вы помните, где ул. Пушкинская? Она центральная. В булыжнике».

«Конечно, помню», — припоминает давно уехавший одессит.

«Так вот. Я живу кварталом ниже. Улица О.» — отвечаю я и получаю шок-ответ: «Этого не может быть! Я жил именно на этой улице. Мой номер дома 50/52. А какой у вас?»

«Да, — думаю я, — такой номер есть». Пишу ему свой номер и осознаю, как мне легко и радостно общаться с этим человеком. Я и сама не могла объяснить, откуда во мне столько незапланированного восторга.

«Это уникально, — отвечает он, используя редкое слово. — Никогда бы не подумал, что познакомлюсь с женщиной с улицы моего детства».

(23 оценок, среднее: 4,04 из 5)

Загрузка…