Давудшах Сулейманшах

Отрывок из нон-фикшн ”Любовь до гроба ”

История магическая, но ни капли не выдуманная
На одном из творческих вечеров молодой поэтессы Гулниссо Атои в областном театре в городе Хорог, я воочию увидел, как после прочтения лирических стихов одарённой поэтессы, молодые и пожилые дамы, со вздохом и украдкой, платком вытирали выступившие слезы. Слушатели, не шевелясь, с особенным вниманием слушали стих о вечной любви моногамных лебедей.
В зале было так тихо, словно в раю, и мне вдруг показалось, что во время чтения, особо эмоциональные женщины почти не дышали.
По окончанию вечера, популярный поэт и мастер спорта по каратэ Хушомади Алидод, поведал мне интересный рассказ о необычной любви.
— Мое родное село Шод находится в двенадцати километрах от Хорога, — грустным голосом начал свой рассказ Хушомад. — Хозяйство у нас большое: огромный сад и огород, домашняя живность. Среди своих братьев мой покойный отец был самым старшим.
По традиции родительский дом остаётся за младшим, но отец, построив моим дядям Мурадбеку и Давлатмамаду новые дома, предпочитал жить в старом, родительском доме. Дедушка Алидод и бабушка Нукра жили вместе с нами.
Дом дядя Мурадбек был далеко от нас, тогда как дядя Давлатмамад жил по соседству с нами.
В 1974 году в нашем роду случились два несчастье: в марте в автокатастрофе погиб дядя Давлатмамад, а в октябре мой отец Худодод утонул в реке Шахдара. Мне был тогда всего год.
Ещё с раннего детства меня поразило особое и чуткое отношение между дедом и бабушкой. Я ни разу не видел, что они были чем-то недовольны, или ссорились между собой. Жители долины Шахдары знали про такие любящие пары. Увидев деда с бабушкой вместе знакомые с ухмылкой говорили: «у чудной пары Алидодовых круг кровообращения единый».
Дед ходил с высоко поднятой головой. Ростом он был больше двух метров. Широкоплеч, с богатырским телосложением, до старости лет осанка у него была прямой. В молодости дед состязался в национальной игре козлодрания и всегда побеждал соперников.
Он всегда был опрятно одет, носил покладистую бороду, любил охоту, рыбалку. Занимался разведением горных кекликов и уларов. Когда наступала весна наши домашние кеклики хором начинали петь. Услышав птичий гомон, дед просто блаженствовал. От пения птиц он впадал в экстаз.
Наши соседи знали нравы деда и в шутку говорили: «Дедушка Алидод обожает кекликов и свою супругу Нукру».
Бабушка безмерно любила мужа. Куда идет бабушка, следом за ней и наш дед. Иногда бабушка, капризничая, упрекала супруга: «Ну, что ты ходишь за мной, словно жених молодой. Даже не даёшь мне времени на то, чтобы я могла «пошушукаться» с соседками. Ну ладно, пока я жива, ходи за мной, но что ты будешь делать, когда я умру?»
«Такого не случится. Мне приснился сон, что я умру первым, и в тот же день ты последуешь за мной».
«Это что за диковина – сон? Ты даже не дашь мне время на то, чтобы я выпила стакан воды?».
«Так оно и будет. А наш любимый внук Хушомад — тому будет и свидетелем».
Бабушка Нукра была хозяйственная, добрая, работящая. Бывали случаи, когда мужчины уходили по делам куда-то и я, совсем кроха, наблюдал, как бабусенька колола дрова и месила глину.
…Десятого апреля 1993 года, около полудня, мой любимый дед, проболев всего два дня, скоропостижно скончался. Тогда я учился на втором курсе Хорогского государственного университета, но в тот день я не ходил на занятия.
После смерти отца дед делал все, чтобы я не чувствовал себя сиротой. Не смирившись с потерей деда, я от горя начал реветь, словно маленький мальчуган. Односельчане пошли на сельское кладбище. В доме остались родственники и женщины, которые отпевали умершего. Такой траур и такая невыносимая боль была у меня под сердцем…
Мои родственники по матери уже успели прийти к нам. Увидев мои страдания, дядя Мурадбек и мои многочисленные родственники со стороны матери, крепко обняли меня, говорили какие-то соболезнующие и нежные фразы.
Я в полубреде все чувствовал, понимал, что мне надо держать себя в руках, но ничего не мог поделать с собой. Мне показалось, что с уходом деда кончается и моя беззаботная жизнь. Слезы текли градом. Голос у меня стал хриплым, низким. Людей, пришедших на поминки видел, словно в тумане. И тут вышла бабушка Нукра из дома и говорит.
– Хушомад, не плачь. Ты все сделал для нас обоих. Пусть плачут те, которые не смогли услужить родителям. Идём со мной.
Я зашел с бабушкой в наш большой, памирский дом, где в саване лежал мертвый дед. Лицо у деда было спокойное, бледное и магически благородное и красивое.
Прочитав мои мысли, бабушка сказала:
— Ну что внучек, увидел деда? Таким красивым я твоего деда в день нашей свадьбы только видела. Трудно тебе придется, если дед и меня заберет.
От сказанных бабушкиных слов мне стало страшно. Я крепко взял ее руку и сказал:
— Бабуля, родная, умоляю тебя, не говори так.
Бабушка попросила соседку принести ей топлёное масло. Когда подавали ей пиалу с маслом, она дрожащими пальцами начала мазать усы деда (древний, прощальный ритуал на Памире), а потом посмотрев на покойного, с горем запричитала:
— Алидод, мой любящий супруг. Ты при жизни сказал, что не дашь мне часа, чтобы я прожила без тебя. Я согласна. Я пойду вслед за тобой, это будет не по-мужски, если ты оставишь меня одну в этом грешном мире. Коли так, забери и меня с собой. Ведь ты мне это обещал?
Плача и молитвенно сложив руку, как во время намаза, бабушка усердно начала молиться: — О Аллах! Милостивый и единственный, покажи свою мощь и забери мою душу тоже …
Вдруг голос бабушки оборвался. Я обнял ее, она начала падать. Я держал еще крепче. Побежали женщины и положили полумёртвую бабушку на кровать. Она, не моргая глазами, пристально смотрела мне в лицо.
Пришел дядя и с ним наш халифа (священнослужитель) Мозимбек, который держал в руке заговоренную воду. Мозимбек открыл рот бабушки, а дядя осторожно влил ложкой воду.
Внезапно бледное лицо бабушки зарумянилось. Она с трудом сглотнула воду. Все в замешательстве, но милая бабушка напоследок посмотрела в мою сторону, тихо улыбнулась и сказала:
— Хушомадджан, слова деда твоего сбываются. Оставляю тебя с миром, но я счастлива. Теперь Алидод не один. Я вижу его. Рядом с ним мои сыновья, умершие совсем молодыми. Твой отец и Давлатмамад. Но почему-же они одеты в белое? Не понимаю? Вот и твой дед машет мне правою рукой и зовет меня к себе. Мне ничего не остается, как последовать за ним…
Я громко начал выть и вдруг отчетливо услышал ровный голос Мозимбека, читающего у изголовья умирающей бабушки молитву за упокой души.
Во время молитвы все замерли. А когда стих голос халифы, тут же председатель села призвал к себе своего заместителя и командным голосом сказал:
— Поскорее иди на кладбище. Пусть мужчины рядом ещё одну могилу копают, пока не стемнело…
Крепко обнимая друга, я шепчу ему в ухо:
— А ведь и правда, что существует любовь до гроба.
— Верно, друг мой. Иногда люди связывают события с мистикой, но, мне кажется, что у деда и бабушки была настоящая, земная любовь.

(Пока оценок нет)

Загрузка…