Борис Рябухин

Отрывок из подборки стихотворений “Метро ”

ТРАНЗИТНЫЙ

Пассажиром, транзитным,
живу у железных дорог.
Постоянно прописан,
но жду своего отправленья.
Мне кричат поезда:
“Еще долог твой путь и далек!”
Но не знают они
о местах моего назначенья.

Запах угля сожженного
веет в окошко всегда.
Этот запах знакомый
из печки далекого детства.
На исходе ночей
петухами поют поезда,
Но пока не мои —
от моих никуда мне не деться.

Чутко ухо прижато к подушке,
как будто к земле.
Лишь узнаю по гуду
мой поезд к заветному краю —
Тороплюсь собирать свои вещи
в предутренней мгле.
В спешке что-то ломаю,
топчу, забываю, теряю.

Мчится в даль неизвестную
лет моих длинный состав,
Позади оставляя
былых горизонтов итоги.
Вот и новая станция.
Версты считать перестав,
Пассажиром, транзитным,
опять поселюсь у дороги.

ВЕСЕННИЙ СИРИН

Торжествует весна
На сугробах моих побежденных.
Жар луча полоснул —
И души моей льды — пополам.
И открылись опять
Мои почки надежд пробужденных.
Вены рек напряглись.
Разметал смелый ветер мой хлам.

О спасенье моем
Вознесли гимны радости птицы.
Теплым соком берез
В жилах сила моя ожила.
Вспыхли верой глаза.
Может быть, моя даль просветлится?
Может, будет на всех
Вдоволь света и вдоволь тепла?

Снова жить торопясь,
Я ростком потянулся к Яриле.
Все боясь ликовать,
Поднимался опять над судьбой.
И душой понимал,
Что для радости ожил я в мире.
И, очнувшись, земля
Возрождалась, как Сирин, со мной.

СТОЮ У МОРЯ


Стою у моря в непогоду
Порой ночной.
Глубок и зыбок, и тревожен
Мрак предо мной.

А ветер тучи разрывает
И вдаль несет.
Лишь изредка в провалах неба
Звезда блеснет.

Вздыхает, мечется, скрежещет
Громада волн.
В груди прибою вторит сердце
И рвется вон.

Вот жизнь моя — кипит и плещет,
Свой труд верша.
Лети без страха в эту бездну,
Моя душа!

ПЕРЕЛЕТНЫЕ ГОДЫ

Перелетные годы мои,
заповедные годы,
Возвращаетесь вы,
лишь оттает немного душа.
Озарятся надеждой
ее омраченные своды —
И смогу я опять
разглядеть ваш полет не спеша.

Неуемные годы мои,
улетели из дома.
Но вдали от земли корневой
не обжили гнезда.
Все чужим остается,
что не было с детства знакомо.
Вас едва узнаю,
и меня изменили года.

Позабылась родня
под цветущими в небе крестами.
Покосившийся дом
продала постаревшая мать.
И куда ж вы вернетесь
с окрепшими в грозах птенцами?
Вы кружите, кричите —
покинутых мест не занять.

Почему и ношу я
дыхание Волги по свету.
Перелетные годы,
весенней порой налегке
Возвращайтесь ко мне
издалека по вещему следу,
Так — как волны с истока
до устья летят по реке.

ВДРУГ В НОЯБРЕ ПОВЕЯЛО ПОЛЫНЬЮ


Вдруг в ноябре повеяло полынью,
Сдавила дух предгрозная жара.
И в отчий дом вернулся я с повинной —
На Волгу из московского двора.

Там за столом пустым сошлись родные —
Живые и умершие давно.
Они судили — судьи мировые —
Меня за то, что я живу грешно:

Что я предначертанье не осилил,
Что я своим страстям — не командир,
Что никого собой не осчастливил
И не устроил лучше этот мир.

Но раздались громовые раскаты —
И ливень заглушил их приговор…
Я ощутил полынный вкус утраты,
Когда покинул дождь московский двор.

ЯНТАРНЫЙ БЕРЕГ


Какая ширь, какой простор, какая воля!
Но море вздыбленное мечется в тисках.
И все шумы земли единым  хором воют.
И грозы всех небесных туч наводят страх.

И бьются в берег кони волн – на гривах пена.
Согнулись сосны на юру, вцепившись в склон.
Но вот ребенок подошел – и постепенно
Улыбкой солнце усмирило вихрь и стон,

Напомнив морю детство, как ледник растаял —
От волн невинных засиял янтарный свет.
Из моря брызги янтаря вдруг захлестали,
Как  сгустки тайн земли за миллионы лет.

АЗ ВОЗДАМ

Жизнь идет, и я иду.
Вместе – веселее.
Встречу радость иль беду –
Все преодолею.

Взять бы, что судьба дает.
Больше – и не надо.
Хорошо, ещё поёт
Мне душа-отрада.

Ну, а цели? Как у всех.
А мечты? Пустое!
Поважнее – не успех,
А не быть в простое.

А не быть, не стыть, не выть,
Словно в поле ветер, —
Всем воздать, всех победить,
Всех простить на свете.


АТМОСФЕРА ДУХА

Есть в нашем мире Атмосфера Духа.
Любой иной она превыше сферы.
В ней – обостренье зрения и слуха,
И чувства, и провиденья, и веры.

Крылаты корабли ее – искусства.
Светлы ее герои – духонавты:
Платоны, Архимеды, Златоусты,
Да Винчи, Ломоносовы и Канты…

В той Атмосфере Духа – солнце ярче,
И истина – дороже и яснее,
Минувшее – понятней и богаче,
Грядущее – желанней и виднее.


ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН

О чем скорбит душа моя,
О чем томится?
О том, что вскроет вешний лед
Волненье вод?
О том, что вознесется дух
До неба птицей
И беззащитно всем ветрам
Грудь распахнет?

О чем грустит душа моя
И что так ропщет?
В глазах скрывает божий страх
Или испуг?
Боится обнажить себя
Осенней рощей,
Подставив наготу ветвей
Хлестанью вьюг?

О чем болит душа моя
В потемках тайных?
О том, что через этот лес –
Дорога в ад?
Где топи похоти и грез,
Пороков стаи,
Где хищный клюв, змеиный яд,
И волчий взгляд.

О чем скорбит душа моя,
До гула в сердце?
Не от того ль со всех сторон
Вечерний звон?
За скорбь всех радостей земных,
Я натерпелся,
За радость всех земных скорбей –
Вознагражден.

ЛУБЯНАЯ РОССИЯ


Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич…

А.С.Пушкин




Лубяная Россия,
Тыща лет – произвол.
Вся дрожишь, как осина, –
То на крест, то на кол.

Триста лет – под норманном,
Триста – иго монгол,
Триста – правил Романов, –
То на крест, то на кол.

Сотня лет – произвола
Под Лубянской  пятой…
Жив  – горбушкой размола
Да водою святой.

Нет свободы и воли,
Тыщу лет – всё тюрьма.
Господам лишь раздолье –
Вселубянская тьма.

Любим землю и воду –
Нас считают за скот,
Поголовьем, приплодом…
Мол, народ – это счет.

11 сентября 2011

СШЕДШИЙ С НЕБЕС

Мы ждем мессию, а он здесь.
И не опознан, и не призван,
Но нимб у сшедшего с небес
Над головой — святейший признак.

Вочеловечился для нас,
Стать Светом Разума надеясь.
А может быть, распят не Спас ,
А человеческая ересь?

Каких он бездн хлебнул сполна,
Былой изгой —  грядущий гений?
“А все же вертится она!” —
Твердит он с ужасом гонений.

Но те, чей не зажегся нимб,
Задуть свечу полны отваги.
От страха чернь кричит: “Распни!” —
У Черной речки  и в ГУЛАГе.

Пугает Истиной Пророк.
И ученик его растерян.
Цикуты  поднесет глоток,
Или повесит в “Англетере”.

Богов Олимпа без стыда
Титаны тьмы свергают с бранью.
И жаждут Страшного Суда,
И ждут мессию на закланье.

А в мутном небе — гнус харизм
И белых братств и сатанистов.
Не ведаем, чего творим?
И мрак неведенья неистов.

На рубеже добра и зла,
На грани Разума и Сердца
Крест для Пришельца вознесла
Земля   в затменье фарисейства.

 ЗОЛОТАЯ ЛАМПАДА

В тревожных потемках
Корсановский лес.
Срываются тучи
С летящих небес.
От страха луна побледнела.
И вдруг на дороге
Встречается мне
Сияющий всадник
 На белом коне.
“Ты кто?
Из какого предела?”

“Я — старый пустынник
По имени Грек.
Я здесь зажигаю
Который уж век
Свою золотую лампаду.
Я был богомазом,
По свету бродил.
У речки Вороны
Вдову полюбил.
Но с нею мне не было сладу.

С красавицы я
Богоматерь писал.
В лице ненаглядной
Святое искал.
Грешно —
На живую молился.
Но горе случилось:
Вдова умерла.
Пустынником стал я.
Вдруг робость нашла —
Мне образ в киоте грозился.

Я справил поминки —
Все так же грозит.
Украсил оклад
 В аметист, малахит —
Грозит!
Выражает досаду.
Лишь тем я иконе
Сумел угодить,
Когда все богатства
Решил перелить
В одну золотую лампаду…

И время мое
На земле истекло.
Икону с лампадой
Я спрятал в дупло
Березы
 От грешного взгляда.
С тех пор по ночам
Из предела теней
Являюсь сюда я
К иконе моей —
Зажечь золотую лампаду.”

К березе корявой
Приблизился конь.
Пустынник лампады
Коснулся рукой —
Исчезла ночная завеса.
И чудо-икона
Растаяла вмиг.
В рассветных лучах
Растворился старик.
И вспыхнуло солнце над лесом.

(3 оценок, среднее: 4,67 из 5)

Загрузка…