Алма

Отрывок из романа “В поисках идеального тренера”

Глава 9 Удар

Так сложилось, что в этот год мы все-таки не попали на Чемпионат Европы. Начались проблемы со здоровьем моего отца. Появились трудности на работе. Пришлось думать уже не о Европе, а о том, как выжить. Единственным прекрасным поводом веселиться была смена моей грымзы. В результате «оптимизации», объявленной по стране, у нас стали объединять кафедры. Это явление затронуло и нас. Кафедру, где я работала, объединили с другой. И заведовать уже объединенной кафедрой стал Иван Иванович Хрусталев. Это было как глоток свежего воздуха. Он не ставил мне никаких условий, чтобы я смогла ездить на турниры с дочкой. Единственным его требованием было то, чтобы не сорвался учебный процесс. Но всегда безропотно подписывал все мои заявления на отпуск за свой счет. Правда, периодически посмеиваясь, строго спрашивал: 

– Лариса Алексеевна! Я понимаю, вы мама великой шахматистки! И мы все ей, конечно же, гордимся! Но вы договорились в деканате о переносе своих занятий? Вы же их проведете, когда приедете? 

И, видя мой утвердительный кивок, ставил свою заковыристую подпись на мое заявление. Счастливо прижимая к груди заветный листок бумаги, я мчалась дальше по инстанциям, чтобы его подписали другие начальники и утвердил ректор. Совершенно не задумываясь о том, что, приехав с турнира, мне придется вести и по десять, и по двенадцать часов занятий каждый день недели, чтобы восполнить пропущенные часы. 

Промчался год. Это был тяжелый год, весь в заботах. Но мы постепенно стали готовиться к новой Республике. Мы успели побывать в гостях у гроссмейстера Семена. Нас приняли очень доброжелательно. Поехали вдвоем с дочкой. Жили они в другом городе, но доехать не было проблемой, ведь есть железная дорога. Хлебосольный хозяин своими руками сделал шикарный обед из запеченной курицы с овощами, пирога и разнообразных салатов. Оказалось, что Семен, как и я, любитель играть в карты. Подождав, чтобы Снежана пошла спать, мы стали с ним играть в дурака. Уже только под утро, почти ничего не соображая от смеха и сыгранных партий, мы разошлись по разным комнатам. Все это время, решительно отказываясь играть, но ревностно глядя на мужа, сидела рядом с ним его жена. Конечно, я чувствовала, что она ревнует, но Семен был таким же азартным игроком, как и я. Однако, понимая всю пикантность ситуации, я периодически предлагала прерваться. Правда, на все мои предложения прервать игру, он, конечно же, отвечал безоговорочным отказом. Надо сказать, что что-то было в его низком бархатистом голосе, его темно-карих глазах-вишенках, что я не могла ему перечить. И мы все играли, играли… А Ира все надувалась и надувалась… Уже под утро, добравшись наконец до своей постели, проигравшись в пух и прах, так как у гроссмейстера оказалась феноменальная память на карты, я, злясь на саму себя, упала на подушку и моментально заснула. 

После завтрака мы уезжали домой. Ира взялась нас провожать одна, так как у Семена был урок с другим учеником по скайпу. 

– Ира, извините меня за игру в карты вчера с вашем мужем, – идя к остановке, сказала я. – Наверное, мне стоило все решительным образом остановить. Но, понимаете, в нашей семье все азартные игроки. А ваш муж… Он же не дал мне ни малюсенького шанса отыграться! – забыв, что я извиняюсь, опять чуть не перешла на фальцет от досады проигранных партий, потом, спохватившись, добавила: – И потом, мне показалось, что вы ревнуете. А это абсолютно зря. Я ведь замужем. 

Ира, быстро посмотрев на меня, резко ответила:

– Других это не останавливает. 

Наступило неловкое молчание. Наконец я сказала: 

– Но я – не другие. Верьте мне. 

Потом, дойдя молча до автобусной остановки, как ни в чем не бывало мы тепло попрощались, пожав друг другу руки. 

– Странно все это, – думала я, когда мы с дочкой уже ехали домой на поезде. 

Но задумываться о пустяках, как думала я тогда, мне было некогда. Все ближе и ближе подступала республика. 

И вот однажды, сидя дома, в комнате дочери, мы думали, что же за дебюты Снежане выбрать для турнира. Тут мне пришла в голову мысль: 

– А давайте Снежана выучит такой дебют, который бы закрывал ее «дыры» на ход белых d4! Ведь, сколько не играют против нее такие дебюты, Снежана процентов на девяносто их проигрывает! Сколько же можно! Как только играет черными – так против нее играют d4! И хорошо, если выкрутит на ничью! В большей части ведь проиграет! И это конечно же знают тренера конкуренток. И конечно же готовят против нее. 

На удивление, со мной согласились сразу же и Снежана, и Саша. Потом, открыв энциклопедию дебютов, они стали методично выбирать дебют. Наконец определились.

– Ну все, пусть Снежана изучает Волжский гамбит. Это то, что ей нужно. Давайте посоветуемся с Семеном. Что он скажет? 

На очередном уроке по скайпу мы, спросив его про Волжский гамбит, получили горячую поддержку. 

– Хороший выбор! И да, я смогу помочь, ведь я его и сам играю много лет! Так что будем учить, да, Снежана? – подмигнув с экрана монитора, спросил он. 

Снежана в ответ весело заулыбалась. 

Договорившись, что никому не будем говорить, что Снежана учит новый дебют, даже Андрею Александровичу, мы, сжав кулаки, наблюдали, как раз за разом Снежана, сидя у монитора, изучает ветки нового дебюта с гроссмейстером. 

– Теперь уж точно будет первой, – предвкушая радость побед, говорил Саша, видя, как дочка старательно штудирует Волжский гамбит. 

– Конечно, – соглашалась я. 

Однако что-то не давало мне покоя. Внутри сидело какое-то мрачное предчувствие. Отгоняя его, я каждый раз, когда Снежана шла на один из местных шахматных турниров, напоминала дочке, чтобы она ни в коем случае не играла новый дебют. Ведь тогда шансы на успех на Республике снижались. Тогда конкурентки, зная, что Снежана хорошо подготовилась против d4, не будут с ней его играть. 

Шло время. Наконец мы приехали в Оршу. На этот раз республика проходила там. Гостиница в Орше была в центре города. Прекрасное светлое здание, в котором всегда гостеприимно нас принимали. Заселившись, мы в хорошем настроении отправились на следующий день на первый тур. 

Никогда больше у нас не было такого разгромного турнира. Снежана не смогла сыграть ни разу свой новый дебют. Против нее было сыграно пять партий белыми и четыре партии черными. Так вот, за пять партий ни одна из соперниц не пошла белыми d4! Это просто была какая-то страшная мистификация!

Все не задалось с самого начала. Перед первым туром, когда только повесили жеребьевку, мы с радостью увидели, что Снежана играет с девочкой из Бобруйска, которая всегда играла на турнирах белыми d4. Однако, как только все спортсмены двинулись в турнирный зал, я увидела, как к этой девочке, прорезая толпу, как ледокол океан, несется ее тренер. 

– Ты только не играй против Снежаны… – Только и смогла услышать я. 

– Странно все это, – подумала я и уселась в кресло. 

Шли часы. Наконец вышла Снежана. Ей не надо было говорить вслух, что она проиграла. Это читалось на ее лице.

– Почему? – только и спросила я. – Разве ты не учила свой Волжский гамбит столько месяцев? В чем дело? Ты не заболела? 

Отрицательно покачав головой, Снежана произнесла: 

– Нет, мама, она не пошла d4. 

Так партию за партией она проигрывала или играла вничью черными фигурами. Только белыми у нее получалось выигрывать. Вся тайная подготовка провалилась. 

И вот, уже собрав вещи и плетясь на вокзал как пленные французы, после турнира, проигранного в пух и прах, мы еле шли. Настроения не было никакого. Рядом шагал молча Саша. Он, понимая, что мы морально разбиты, просто уничтожены, решил приехать и поддержать нас. 

Когда мы сели в поезд, Снежану наконец «прорвало», и она заплакала навзрыд. 

– Погодь плакать! – вдруг неожиданно даже для себя остановила ее я. – Тут что-то не так! 

Саша и Снежана уставились на меня. 

– Если разобраться, то здесь все не так! Так не бывает! Чтобы ни одна сволочь не сыграла против Снежаны d4, зная, что она скорее всего сыграет плохо. Ведь раньше она практически всегда проигрывала против этого дебюта. Так? – удивляясь сама себе, решительно спросила я их. 

Видя их замешательство, я продолжила: 

– Так вот, ни я, ни вы никому слова не говорили, что ты готовишься играть Волжский. Так? Смотри мне в глаза Снежана! – почти кричала я, а в голове бесконечно пульсировали слова: «коник», «слоник» …

Посмотрев на Снежану, я не увидела в ее глазах ни страха, ни вины. Там было только недоумение и боль. Тогда я, понимая, что в данный момент мне придется, как хирургу, не позволяя себе никакой жалости, вскрыть «нарыв», глубоко вздохнула и продолжила: 

– Не знал никто, кроме нас и Семена с Ирой. Ты этот дебют не играла нигде, даже на местных турнирах. Так? Значит, тебя продали, моя дорогая девочка! Просто продали! – мой голос сошел на крик, да так, что стали оборачиваться другие пассажиры. 

Но, уже ни на что не обращая внимания, полностью раздавленная проваленным турниром и ужасной правдой, я сказала то, о чем долго сама себя заставляла не думать: 

– Остается только два человека, которые могли тебя подставить. Ты ведь понимаешь, Снежана, да? 

И я посмотрела в глаза, вдруг ставшие совершенно сухими и серьезными. Она прямо как-то сразу повзрослела. Мне стало так жаль мою дочурку. Но правда в ее неприглядной форме явно вырисовывалась перед нами. 

– Да, мама, – тихо прошептала она и в ужасе отшатнулась от меня.

– Погодь, ты хочешь сказать, что это… – начал было Саша и, резко оборвав фразу, замолчал. 

Уже не крича, а обреченно глядя на них, я буквально заставила себя ответить: 

– Да, и больше ведь нет вариантов, вы же все понимаете, мои родные, так? Это или Семен, или Ира. И я думаю, что Семен не мог. Он просто не мог так поступить со Снежаной! Он не последняя сволочь. Я бы почувствовала, поняла! Он любит шахматы, и я просто не могу даже в мыслях допустить, что это он продал нашу Снежану! Остается его жена Ира. Больше некому… И может, это произошло даже не из-за денег, а из ревности. Чтобы мы отказались от его услуг! Она уже к столбу ревнует своего мужа. Не имею понятия, есть ли для этого причины, да меня и не волнует это теперь. Но точно знаю одно: больше он заниматься со Снежаной не будет! 

Понимая, что ругаться нет смысла с Ирой, и сомневаясь в том, стоит ли говорить всю правду Семену, мы просто отказались от его услуг, мотивировав это тем, что, к сожалению, у нас наступили временные финансовые трудности. И может, когда-нибудь мы обратимся к ним – так мы сказали ему, хорошо понимая, что этого никогда не произойдет.

(3 оценок, среднее: 4,33 из 5)

Загрузка…