Елена Ожиганова

Отрывок из социальной фантастики “Жертва”

Туман белым саваном окутал остров. Сквозь зыбкую белесую дымку тускло пробивался свет маяка. Волны едва слышно шелестели, перебирая гальку на берегу. Их мерный глухой рокот усыплял и успокаивал. 

Вера любила бывать здесь — заглядывая за горизонт в окуляр древнего перископа, она находила спокойствие, которого не могла отыскать ни в себе, ни в церкви, ни в целой общине. Спокойствие, тщательно спрятанное в шуме и тишине накатывающих волн, в гармонии непокорной природы. 

Широкое гранитное ограждение отделяло набережную от кромки берега. Девушка прислонила потрепанный, видавший виды велосипед к каменной стене и, оперлась на неё сама, широко расставив руки. Здесь можно было расслабиться, доверившись твердости стынущего под ладонями камня. Взгляд Веры блуждал по серой пелене, пока девушка летала в радужном царстве фантазий. После болезни ей впервые удалось по-настоящему расслабиться.

Внезапно набережная сморщилась, задрожала от захлестнувшего её рёва. Вера ощутимо вздрогнула, устремляя взгляд к порту. Хмарь, медленно подаваясь, отпускала, большое грузовое судно, неторопливо заходящее в порт. Сперва проявились очертания треугольного черного носа, а затем неясные, размытые прямоугольники контейнеров.

– ТУ-ТУУУ! – зычным басом, запело оно, сбрасывая липкую паутину тумана. 

В груди тревожно раздалось, завибрировало эхо. Корабль подходил к пристани.

Лишь треть от всей протяженности длинного, уходящего далеко в море пирса, хорошо просматривалась в такую погоду. Но девушка давно досконально изучила все детали: желтые стальные руки портовых кранов, торчащих словно лапы кузнечика и большие синие краны-гиганты, охраняющие склады; блестящие на солнце рельсы, по которым изредка, лязгая и бряцая, проезжает платформа и ровные ряды пестрых контейнеров; скрипучие ворота и толстую бетонную стену в два человеческих роста, покрытую колючей проволокой. 

Возможно, это место так полюбилось девушке, оттого что только здесь порт можно было рассмотреть в деталях. Он манил своей таинственностью, ведь большинство общинников видело его всего раз в жизни — ступая на остров. Ворота открывались прибывшим изнутри, когда они въезжали, а после попасть в порт можно было только если работаешь там. Склады, размещенные внутри тщательно охраняемой территории, были слишком большим соблазном для разного рода нечестных на руку людей, чтобы лишний раз показывать их публике.

Контейнеровоз не спеша пришвартовался. Вера с любопытством ждала, что же будут выгружать? 

Наконец, желтые конечности-краны заработали, осторожно снимая драгоценный груз. Почти все товары, включая жизненно необходимые, попадали в общину из-за моря: лекарства, одежда, обувь, инструменты, гаджеты, транспортные средства, все технические новинки, мебель, запчасти и многое-многое другое вплоть до банок с консервами, привозилось с Большой земли. 

Корабль пришел – значит, в ближайшую неделю можно удачно сходить по магазинам (достойные вещи дольше не залеживались – общинники всё сметали с прилавков в считанные дни). С прибавкой Избранной Вера надеялась заменить свой старенький негодный велосипед на электро-скутер и может быть даже останется баллов на качественный крем.

«Для лица? Или лучше от растяжек?» – девушка прикидывала покупки в уме и заранее радовалась.

Тем временем, по трапу начали спускаться дети. Всего восемь неуклюжих, угловатых подростков четырнадцати лет. Они шли нога в ногу – аккуратной, вымуштрованной вереницей – а на причале мгновенно выстроились парами, ожидая своего провожатого. 

Вера прильнула к перископу и, в то же время, погрузилась в угрюмые воспоминания. Не так-то давно и она преодолела этот пугающий «мост в новую жизнь». 

Ежемесячно один из кораблей привозил на остров новеньких. «Свежак», как называли их в общине — отборные работяги всех профессий: крепкие, подкованные. Каждый с невидимым багажом из десятка лет обучения, больше походящего на муштру, из страха перед новым, перед неопределенностью, из облака мечтаний, упований и надежд, из жажды любви и принятия…

Но меж тем, стоя плечом к плечу, они боялись даже взглянуть друг на друга. И это после четырнадцати проведенных вместе лет! Дети лишь нервно прятали руки в карманах, закусывали губы, да теребили засаленные манжеты, избегая случайных касаний.

Вера вспомнила собственные мучения тогда. И какая-то горькая досада накатила, уколола болезненно. Так глупо было стоять, молчать. Конечно, она на юношеский манер всех презирала в то время. Но как же абсурдно было забыть друг друга, едва переступив за ворота порта! Почему так происходило? Раз за разом, со всеми? Чего они так не хотели вспоминать?

Все как один те ребята наивно грезили о эфемерном «успешном будущем» и даже не сознавали в полной мере, что прибыли на замену отработавшим свое, «списанным»: хилым, больным, уставшим трудягам. И что со временем круг замкнется: так или иначе, их ждет та же участь!

Вера задумчиво вздохнула. Сколько воды с тех пор утекло, но как и шесть лет назад, она по-прежнему верила в светлое грядущее. А с новым статусом, у нее появилось ощущение, что она уже совсем близко к цели! Сейчас девушка была в общине, словно рыба в собственном аквариуме, нашла свое место, стала частью большого целого. Еще чуть-чуть, уже вот-вот…

Избранная так увлеклась воспоминаниями, что не сразу обратила внимание на фигуру, спускающуюся по трапу к причалу. А меж тем, она была самой заметной из всех: прямая осанка и дерзкий блеск в гордом и уверенном взгляде поверх голов – её манеры, на фоне стылой серости нравов их общины, потухших глаз и согбенных спин, кричали громче рупора. 

Женщина, а это, безусловно, была дама лет сорока, являла собой полную противоположность Веры. Элегантные темно-серые туфли на каблуке, вместо стоптанных тапок; строгие брюки прямого покроя, в сочетании с бежевой блузкой под удивительно-ладно сидящим пиджаком, мышиного оттенка, а не скучное, заношенное, пусть и хорошо-подогнанное, но дрянного коричневое цвета платье. В отличие от Вериного, образ женщины был идеален. 

Едва взглянув на нее, девушка ощутила непреодолимое желание быть подле, угождать, пресмыкаться, выманивать улыбку. Вере казалось, что дама выдыхает уверенность, силу, смелость и нужно просто быть рядом, дышать одним воздухом, чтобы стать хоть немного похожей. 

Девушка жадно рассматривала незнакомку, разгадывая, почему та встала в стороне, но ощущая, что она другая, иная, не такая как все здесь. 

И тут словно удар плети, будто разряд тока прошли по телу девушки. Она отстранилась от перископа в смятении, недоумении, страхе…

Невидимка!..

Это не укладывалось у Веры в голове. Первые секунды она отказывалась принимать увиденное. Но сколько бы девушка ни приглядывалась, мечтая ошибиться, клеймо, выжженное на высоком гладком лбу, оставалось клеймом. И один его вид произвел неизгладимое впечатление!

В миг обожание сменилось раздражением, злобой, ненавистью:

«Как я могла так глупо ошибиться?!»

Веру обуяла безотчетная зависть и даже ненависть: к внутреннему спокойствию, которым светились глаза незнакомки, её самоуверенности, изящности. 

«Какая-то замарашка, тень общины, живущая на мусоре, отброс общества, приговоренный к существованию в грязи, нищете и смраде и…»

И лучше неё? Достойнее? Этого она не решалась даже подумать. 

И даже если это было выдумкой, порожденной только её подточенным самоуважением, то – какая разница? Злость-то была самая настоящая. Ведь нельзя же презирать себя и в полной мере сознавать, что это твой собственный выбор. Проще найти виноватого, крайнего. Как эта невидимка. И ненавидеть.

В жизни бывают ситуации, когда злоба становится наркотиком: если она самое сильное и единственное настоящее чувство, что человек испытывал в жизни. И не важно по делу ли злишься или вовсе несправедливо…

А в особо тяжелых случаях ненависть делает человека, определяет его, пробуждая животные инстинкты. Оттого, видимо, Вера и ощутила внезапный прилив адреналина. Ей захотелось драться и убивать, защищая свою неполноценность. Она очутилась на той грани, когда удовлетворение собой и презрение тонко переплетаются, маятником раскачивая сознание на острие ненависти. Но сила, которую она дает – как быстрорастворимый кофе: тонизирует, оставляя дурной привкус, и одаривает на прощание гастритом. И Вера была сейчас на волоске от восторженного падения в этот чан с ядом. 

Невидимка, словно почувствовав направленный на нее отравляющий взгляд выкипающей изнутри девушки, подняла глаза и задумчиво посмотрела прямо в перископ. Вера вздрогнула – серые, пронзительно чистые зрачки, смотрели задорно и по-детски невинно. Девушка отпрянула было, но быстро собралась, поняв, что заметить её невозможно. Прикованная к месту внутренним противоборством преклонения и ярости, она жадно ловила каждое движение незнакомки.

Тем временем, женщина внимательно осмотрелась, затем мелодично свистнула, сложив губы трубочкой, и, не оборачиваясь, двинулась к воротам. За её спиной по трапу пулей слетел небольшой пёс и скрылся за одним из контейнеров. 

Почти такую кремово-белую собаку Вера видела в центральном зоопарке, единственный раз в своей жизни.

(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)

Загрузка…