Страна: Россия
Я родился в 1937 году в семье крестьянина Тамбовской области. В 1941 году мой отец погиб на войне. После войны мы с мамой уехали в Кузбасс, где я окончил техникум и институт. Изучая историю, я пришёл к выводу, что Коммунистическая партия была создана для завоевания мирового господства, а большевики вели себя как завоеватели: геноцидом, нищетой, тотальной ложью они сломали генетический код русского народа, превратив его в иждивенцев, неспособных ни прокормить себя, ни реально оценивать действия Коммунистической партии и её лидеров. В своих работах я пишу о том, как происходило превращение великого и гордого народа в рабов. Я владею онегинской строфой и по среднему числу строф в произведении, написанных одним предложением, не уступаю Пушкину.
Country: Russia
I was born in 1937, in the family of a peasant in Tambov region. In 1941, my father died in the war. After the war, my mother and I left for Kuzbass, where I graduated from technical school and institute. Studying history, I came to the understanding that the Communist Party was created to conquer world domination, and the Bolsheviks behaved like conquerors: with genocide, poverty, total lies they broke the genetic code of the Russian people, turning them into dependents, unable to either feed themselves or really evaluate the actions of the Communist Party and its leaders. In my works I write about how the transformation of a great and proud people into slaves took place. I master the Onegin stanza and, in terms of the average number of stanzas written in one sentence, I am not inferior to Pushkin.
Отрывок из поэзии “Сказка о Генсеке”
Я хочу начать для вас
Незатейливый рассказ
Не в привычном прежнем стиле,
Как нам раньше говорили,
Как нередко, господа,
Начинали нам тогда:
“Негде в царстве”, а иначе:
У Генсека на госдаче
Дочка юная жила,
Не румяна, не бела,
Не умна, косноязычна,
Своенравна неприлично,
Беспринципна и всегда
Слишком папою горда.
Чтоб о ней, не дай бог, слова
Нам не высказать дурного,
Не дай бог, не оболгать
И превратно не сказать,
Скажем, чтоб не ошибиться:
Так себе была девица.
Про неё ползла молва:
Втайне горькую пила,
Да ещё напомним: звали
Дочь того Генсека Лялей.
Как случается подчас
В семьях маленьких у нас:
Ничего не замечая,
Папа в ней души не чаял,
А была порой она,
Как капризная жена:
Не по-девичьи дерзила
И обидно говорила
Про Политбюро, друзей
И его секретарей.
Избалованная детка,
Прогуляв весь день, не редко
На вопрос ” Где ты была?”
Без стеснения врала,
Мало знала о культуре
И родной литературе,
У ребят брала тетрадь,
Чтоб по физике списать,
В русском путалась бесславно,
В математике – подавно
Недотепою слыла…
За подобные дела
И подобные успехи,
Недочёты и огрехи,
За прогулы и вранье
Надо бы давно её
Гнать из школы на задворки.
Только папа… и пятерки,
Не скупясь её хваля,
Ставили учителя.
Окружение Генсека
Было лживое от века!
Чтоб начальству угодить
И себе не навредить,
Надо было, глядя в очи,
Угадать: что оно хочет,
Поборов себя, солгать
И уверенно сказать,
Что оно всегда на диво
И умно, и справедливо,
А не то – пиши пропал,
Если в точку не попал.
В мире лживости и лести
Речи не было о чести.
Эти, чёрт их побери,
Все его секретари
Ни за что могли ославить,
В спецотдел тебя отправить,
Ну а там: “Как ты посмел?
Враг народа”! И… расстрел!
Чтоб у вас о населенье
Было лучше представленье,
И ещё хотелось мне
Рассказать, что в той стране
Урожаи были низки
Оттого, что без приписки,
Без халтуры на земле
Не трудились на селе;
Оттого, что без причины
Деревенские мужчины,
Об итогах позабыв,
От паров до молотьбы
Под хмельком пахали, жали
И на помощь приезжали
К ним пахать и молотить
Для того, чтоб вместе пить.
Кто пролежней всех трудился,
Тот Героем становился,
Хоть геройский результат
Был скорее не богат.
На общественном подворье
Процветало то же горе:
Взяв на ферме задарма
От скота комбикорма,
Нес народ домой котомкой,
А кормил коров соломкой,
И молочный скот, всерьёз,
Был едва удойней коз.
В отступившем от традиций
И успевшем облениться
Государстве развитом
Повсеместно чернозём
Был богат, обширен, тучен,
Но народ уж был приучен,
Так как труд был не в чести,
Кое-как поля скрести.
Оттого из заграницы
От консервов до пшеницы,
Что ни год везли туда
Большегрузные суда;
А как жители селений
Погрузились в спячку лени,
То державу на пути
Не могло ни что спасти:
Ни привычное бахвальство
Боевого партначальства,
Ни заём, ни куражи,
Ни потоки вечной лжи
Не простой и многоликой;
И держава, что великой
Средь великих стран была,
Вскоре по миру пошла.
От забот страны усталый
Сам Генсек был добрый малый,
Хоть внушал народу страх:
Грудь сажень — вся в орденах,
Брови хмурые, густые,
Взгляд суров, глаза пустые,
Недоверием полны
К тайным недругам страны.
Утомленный не на шутку,
Выбрав редкую минутка,
Он дневник у дочки брал,
С удивлением листал:
“Как уроки дочка знала,” –
Даже челюсть отвисала,
И туманился порой
Взгляд отеческой слезой.
Время, как могло, бежало…
Дочь Генсека возмужала,
И к Генсеку на верхи
Зачастили женихи
Без предвзятости банальной,
С мыслью свежей, “актуальной”:
Нам с лица воды не пить,
А начальством лестно быть,
А с Генсеком породниться —
Сразу станешь важной птицей,
И награды, и чины
Потекут, как с ” Целины”.
Вскоре дочкой неказистой
Выбран был жених плечистый,
И красив, и ростом взял —
Славный будет генерал!
В той стране во время оно
По гражданскому закону,
Так как папа–коммунист
Был завзятый атеист,
Молодые не венчались,
Только в ЗАГСе расписались;
Как тогда водилось, так
Был скреплён гражданский брак.
После ЗАГСа на гулянье
В самом модном ресторане,
В тех обычаях страны,
Собрались приглашены,
Кроме цвета заграницы,
Высший свет и шик столицы:
Старцы из Политбюро,
Руководство ВЦИК и ГРО,
Министерства обороны,
Престарелые их жёны
Да артистов целый взвод –
Развлекать хмельной народ.
Молодые не успели
Съездить в ЗАГС, как гости сели
За просторный стол с икрой,
И пустился пир горой.
Старцы вскоре перебрали
Обнимать артисток стали,
Жёны в крик — и понеслось…
И гулянье сорвалось!
С биографией хвалебной
Зять по лестнице служебной
Семимильно зашагал:
Глядь – уж он и генерал.
В обращениях вальяжный,
Весь сияющий и важный
Зять доволен и собой,
И счастливою судьбой.
Тесть и тёща зятю рады,
Как с пенька, к нему награды:
Не успеет привернуть –
Снова просятся на грудь!
Дочка тоже подобрела:
В магазины то и дело
Стала в город наезжать,
Чтоб наряды поменять.
Их ближайшие соседи
Дома, в частной ли беседе,
Иль собравшись вечерком
За приятельским столом,
К слову, вольно и не вольно,
Говорили добровольно,
Зависть белую тая:
“Что за дружная семья”!
Годы шли, Земля кружилась,
Но не долго счастье длилось.
К сожалению, человек
Смертен. Умер и Генсек.
Гроб его заколотили
И в могилу опустили
Между башен, у стены
Главной площади страны,
Чтобы, празднично гуляя
Или праздники справляя,
Помнил радостный народ,
Что его в итоге ждёт.
В наступивший день ненастный,
Для покойного несчастный,
Утро выдалось серо.
Собралось Политбюро:
Потужив, позаседали
И вождя себе избрали:
Молод, грамотен, речист,
Демократ и плюралист!
Но не только демократом,
Новый был Генсеком – хватом:
В мыслях правилен и скор,
На язык всегда остёр,
Волен от предубеждений.
Рядом с ним, как добрый гений,
Свежих замыслов полна,
Неотлучная жена.
Им была большая школа
Лести, лжи и произвола
До последнего звена
В жизни преодолена.
(4 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка...